Властелин Колец: Две Крепости

— Вежливость стала редкой гостьей в вашем чертоге, Теоден, сын Тенгела, — вымолвил Гэндальф. — Разве вестник, пришедший от ворот, не сообщил имена моих товарищей? И редко какой Повелитель Рохана принимал у себя таких гостей. Оружие, лежащее у вашего порога, сильнее множества смертных людей, даже самых сильных. Сера их одежда, ибо изготовили ее эльфы, но она помогла им пройти через великие опасности к вашему чертогу.

— Значит, правда то, что сообщил Эомер: вы в союзе с магами из Золотого леса? — спросил Змеиный Язык. — Неудивительно: там всегда плели сети Зла.

Гимли шагнул вперед, но почувствовал, как рука Гэндальфа сжала его плечо, и замер как камень.

В Двимордене, в ЛориэнеВечно сияет яркий свет,Но редко очи смертного видят его:

Он сокрыт от непрошеных глаз.Галадриэль! Галадриэль!Чиста вода в твоем колодце,Светла звезда в белой руке твоей!Беспорочно свежи лист и земляВ Двимордене, в Лориэне, —

Светлее мыслей Смертных людей.

Так мягко пропел Гэндальф, и неожиданно его облик изменился. Отбросив в сторону изорванный плащ, он распрямился и больше не опирался на посох. Он заговорил ясным холодным голосом:

— Мудрый говорит лишь о том, что знает. Грима, сын Галмода, ты превратился в змею без разума. Поэтому молчи и держи свой раздвоенный язык за зубами. Я не для того прошел через огонь, и воду, и смерть, чтобы перебраниваться с ничтожеством.

Он поднял свой посох. Послышался удар грома. Солнечный свет погас в восточных окнах; в зале неожиданно стало темно, как ночью. Огонь в очаге погас, остались лишь тлеющие угли. Только Гэндальф, белый и высокий, виден был перед почерневшим очагом.

Во тьме они услышали свистящий голос Змеиного Языка:

— Разве я не советовал вам, Повелитель, отобрать у него посох? Этот дурак Гама предал нас.

Вспыхнуло пламя, как будто молния разорвала крышу. Затем наступила тишина. Змеиный Язык упал, закрыв лицо.

— Теперь, Теоден, сын Тенгела, будете ли вы слушать меня? — спросил Гэндальф. — Просите ли вы о помощи? — Он поднял посох и указал на высокое окно. Тьма в нем начала рассеиваться, через отверстие далеко и высоко видна стала полоска чистого неба. — Не все темно. Соберите мужество, Повелитель Марки! Лучшей помощи вам не найти. Я не даю советов отчаявшимся. Но вам хочу дать совет, я хочу сказать вам свои слова. Будете ли вы слушать? Они предназначены не для всех ушей. Я прошу вас выйти за дверь и взглянуть на мир. Слишком долго сидели вы в тени и верили лживым словам и дурным побуждениям.

Теоден медленно встал с трона. В зале слегка посветлело. Женщина, стоявшая у трона, взяла короля под руку, и неверными шагами старик медленно спустился с помоста и пошел по залу. Змеиный Язык остался лежать на полу. Они подошли к дверям, и Гэндальф постучал в них.

— Откройте! — крикнул он. — Выходит Повелитель Марки!

Двери открылись, со свистом ворвался свежий воздух. На вершине холма гулял ветер.

— Отошлите охранников вниз, к подножию лестницы, — сказал Гэндальф. — И вы, леди, оставьте его ненадолго со мной. Я позабочусь о нем.

— Иди, Эовин, дочь сестры! — сказал старый король. — Время страха прошло.

Женщина повернулась и медленно вошла в дом. Проходя в дверь, она оглянулась. Серьезным и задумчивым был ее взгляд, когда она с холодной жалостью смотрела на старого короля. Прекрасно было ее лицо, а длинные волосы подобны реке из золота. Стройна и высока была она в своем белом платье, вышитом серебром. Но, дочь королей, она казалась сильной и твердой, как сталь. Так впервые в полном свете дня Арагорн увидел Эовин, госпожу Рохана, и подумал, что она прекрасна, прекрасна и холодна, как бледное весеннее утро. И она неожиданно осознала его присутствие — высокий потомок королей, умудренный многими зимами, одетый в серый плащ и таящий в себе скрытую силу. На мгновение она застыла как камень, потом повернулась и быстро ушла.

— Теперь, Повелитель, — сказал Гэндальф, — взгляните на свою землю! Вновь вдохните свежий воздух!

С порога на вершине высокой террасы они видели за ручьем зеленые поля Рохана, теряющиеся в отдалении в серой дымке. Занавеси переносимого ветром дождя опускались вниз. Небо над головой и к Западу было темным и грозовым, далеко среди вершин скрытых холмов сверкали молнии. Но подул северный ветер, и буря, пришедшая с Востока, постепенно уходила к Югу, к Морю. Неожиданно в просвете облаков показалось солнце. Падающие струи сверкали, как серебро, а далеко, как гладкое стекло, блестела Река.

— Здесь не так уж темно, — сказал Теоден.

— Да, — согласился Гэндальф, — и годы не так уж тяжело легли на ваши плечи, как некоторые хотели заставить вас думать. И отбросьте свой посох.

Черный посох выпал из руки короля и со звоном ударился о камень.