Властелин мира

— Нет! — невозмутимо ответил Альбер. — Как я мог такое сказать, если я правоверный, а судьба его дочери волнует меня не больше, чем судьба первой встречной собаки. Если этот гяур пришел ошельмовать меня, пусть остается в лагере, пока вы не пошлете гонцов к Ахмед-бею, а когда они вернутся и подтвердят вам, что я сказал правду, я собственной рукой отделю голову этого гяура от туловища!

— Я прошу милосердия, милости! Говорю вам, он франк! — вскричал еврей, бросаясь к шейху и падая перед ним на колени. — Он послал меня к французскому полковнику, который мне поможет. Он говорил со мной на языке франков! Клянусь жизнью, он франк, шпион! Шейх правоверных сдержит слово, он человек чести и вернет мне дочь за то, что я открыл ему важную тайну. Накажи меня Бог, если я солгал!

— Так вы верите этому гяуру? — с нескрываемой иронией спросил Альбер, обращаясь к шейху и остальным кабилам. — Вы верите ему больше, чем словам правоверного? Неужели вы настолько глупы, что не догадываетесь, зачем он явился? Поскольку я ему признался, что прибыл издалека, что незнаком с уроженцами ваших мест, шельма еврей смекнул, что может выдать меня за франка, обмануть правоверных и, погубив меня, вызволить свою дочь!

Альбер говорил с таким спокойствием, голос его звучал так уверенно, а взгляд был полон такого презрения, что сказанное им произвело нужное впечатление. Евреев мусульмане ненавидят сильнее, нежели французов. Уже само поведение молодого человека, полное достоинства, разительно отличавшееся от жалкого вида еврея, скрючившегося в пыли, говорило в его пользу. Кабилы были озадачены. Они перевели взгляд на шейха.

— Тогда поклянись на Коране, что ты посланец Ахмед-бея! — нашелся тот.

— Клясться? Нет! — гордо возразил Альбер. — Если бы ты потребовал этого вчера, я поклялся бы, скажу прямо. Но сегодня я клясться не буду. Почему, спросишь ты? Разве одно только слово правоверного не дороже сотни клятв этого презренного гяура? Неужели ты потребуешь, чтобы добрый мусульманин возложил руку на Коран только для того, чтобы опровергнуть эти злые наветы? Нет, если ты не веришь моему слову, шейх правоверных, ты не поверишь и моей клятве. Отправляй гонцов к Ахмед-бею. Я сам укажу дорогу правоверным, я готов. Но клясться я не намерен. А теперь позволь мне уйти. Бесполезно тратить слова, пока вы считаете меня лжецом!

— Подождем прибытия Бу Мазы! — несколько смягчившись, произнес шейх. — Пусть он решит, стоит ли посылать к Ахмед-бею и проверять истинность твоих слов. До тех пор ты останешься в лагере, и горе тебе, если ты вздумаешь его покинуть. Пуля…

— Довольно об этом! — прервал шейха Альбер и решительно зашагал навстречу почтительно расступившимся перед ним кабилам. Молодой офицер знал обычаи этих людей. Он знал, что теперь они считают его невиновным, и хотя пользы от этого ему будет мало — о побеге нечего было и думать, — его утешала мысль, что их месть настигнет его не сразу.

Не спеша, он прошелся по всему лагерю, осмотрел все позиции, отчетливо запечатлел в памяти отдельные детали, после чего возвратился в свою палатку. Охрана была уже снята, и Альберу принесли самое лучшее из того, что нашлось в лагере: рис, мясо, финики, инжир и мед. И несмотря на все это, он был пленником — его предприятие постигла неудача.

VII. ПЕЩЕРА ДАХРЫ

Миновал полдень. Альбер потребовал, чтобы ему принесли трубку и табак. Он курил, ожидая прибытия Бу Мазы, который должен был появиться вечером. В полотняной стенке палатки оказалась небольшая дырка, и молодой человек время от времени приникал к ней, чтобы узнать, что происходит в лагере кабилов.

Вскоре он обратил внимание на охватившее его врагов необычайное волнение. Что за причина: прибыл Бу Маза или случилось что-то другое? Альбер поднялся и вышел из палатки.

Он увидел собирающихся в дорогу женщин, обратил внимание, что сгоняют вместе всех мулов и навьючивают их поклажей. Похоже, лагерь готовится сняться с места. Но отчего? Привычным ухом Альбер уловил отдаленные ружейные выстрелы. Раздавались они редко — возможно, ветер доносил эхо только некоторых из них. Вероятно, французы были недалеко. Неужели полковник Пелисье рискнул начать наступление уже теперь? Может быть, он получил сведения о том, где находятся кабилы? Не исключено, что тут действует и другой корпус.

Лагерь между тем снялся с поразительной быстротой. Не прошло и четверти часа, как все племя было готово к отходу. Альберу тоже вернули его лошадь. Ему было велено держаться поблизости от шейха, и он подчинился. Из отдельных реплик он понял, что французы подошли к горам, зная, по всей вероятности, местонахождение лагеря кабилов. Наверное, силы французов были велики, потому что кабилы не решались принять бой.