Властелин мира

В один из следующих дней Альбер случайно остался на некоторое время без сопровождающих. Большая часть кабилов ускакала немного вперед, остальные отстали. Получилось, что Альбер ехал в одиночестве. Мягкий песок скрадывал топот конских копыт, наподобие ковра, поэтому он не сразу услышал догонявшего его всадника. Лишь когда тот поравнялся с ним, Альбер узнал таинственного араба.

Несколько минут оба молча разглядывали друг друга. Казалось, прежде чем начать разговор, араб сосредоточенно пытается что-то прочитать в лице Альбера. Тому в свою очередь прежде хотелось узнать, что же привело к нему незнакомца.

Внимательнее вглядевшись в лицо араба, Альбер заметил, что тот не так уж и молод. Он хранил серьезность, был мрачен, смотрел недоверчиво, испытующе.

— Ты и есть тот чужеземец, который должен привести нас к Ахмед-бею? — высокомерно спросил араб.

— Что касается тебя — не знаю, — спокойно ответил Альбер. — Но я служу отряду проводником.

— Я — родственник Ахмед-бея. Мой отец сражался вместе с ним в Константине против французов. Теперь я перебираюсь жить к нему. Он все так же строг в соблюдении заповедей Корана? Он все еще служит примером для правоверных?

— Разумеется! — ответил Альбер, сделав вид, что удивлен. — Разве хоть один человек когда-нибудь сомневался в этом?

— Нет, но прежде о нем говорили, что он принимает в свой гарем христианок и евреек.

— Возможно, в этом отношении он не вполне строго следует Корану, — вскользь заметил Альбер. — Это не беда.

— Ты думаешь? — спросил араб, испытующе глядя на Альбера. — Правоверные по ту сторону Атласских гор строги. Они не потерпят, чтобы какой-то воин взял в свой гарем еврейку, — они отвергнут его.

Теперь Альберу стало ясно, с кем он разговаривал. Он был приятно удивлен.

— Значит, это ты похитил дочь Эли Баруха Манаса, еврея из Орана? — спросил он с такой невозмутимостью, словно речь шла о покупке хорошей лошади. — А теперь собираешься доставить ее Ахмед-бею?

— Кто это тебе сказал? — мрачно спросил араб. — И что тебе вообще известно об этом деле?

— Хочешь сохранить его в тайне? Меня все это не интересует. Просто я слышал такой разговор в лагере правоверных. Именно отец этой еврейки обвинил меня в том, что я франк. Глупец! Он надеялся своей ложью спасти дочь!

— Как? Значит, ее отец был в лагере еще раз?

— Конечно! Ты этого не знал? Он вернулся, чтобы оболгать меня. Чего он этим добился? Ты везешь его дочь в чужую страну, а он наверняка погиб — задохнулся в пещере Дахры.

— Аллах иль Аллах, — пробормотал араб после слов Альбера, и казалось, с его души свалилось тяжкое бремя. — Значит, ты думаешь, Ахмед-бей не слишком щепетилен в соблюдении этой заповеди?

— Я так предполагаю, — ответил Альбер, — но, правда, не могу сообщить тебе ничего определенного. В гареме бея я не был, жен его не видел, и есть ли среди них христианки или еврейки — я не знаю.

— Бу Маза — глупец, ему не следовало посылать меня в такую даль, — угрюмо заметил араб. — Если воин берет в жены еврейку, каким образом он может оскорбить нравственное чувство правоверных?

Выходит, сообразил Альбер, Бу Маза отослал прочь похитителя иудейки, чтобы его связь с дочерью Манаса не возмущала правоверных, ибо этот Манас — гяур.

— Меня уверили, что путешествие займет примерно четырнадцать дней, — сказал араб.

— Оно может продлиться и пятнадцать, и шестнадцать дней. Мне жаль тебя, — добавил Альбер с легкой насмешкой, — ты будешь жаждать уединения с прекрасной еврейкой!

— Возможно! — ответил араб, наскоро простился и поскакал назад к своим слугам.

Теперь молодому французу были известны обстоятельства, связанные с таинственным арабом. Узнал он и то, что, сам того не подозревая, довольно долго находился поблизости от красавицы иудейки.

Другие кабилы уже заметили беседу наших героев и приблизились, чтобы послушать, о чем говорил молчаливый незнакомец с тем, кто, казалось, менее всего заслуживал подобного доверия. На вопросы, которыми они его засыпали, Альбер отвечал очень скупо. Он считал излишним рассказывать другим о том, что узнал сам. Сказал только, что незнакомец интересовался Ахмед-беем. Спустя несколько минут другое обстоятельство целиком и полностью завладело всеобщим вниманием, переключив его с вышеописанного разговора.

— Лев! — закричал один из кабилов. — Лев! Прекрасный экземпляр! Вперед! Поохотимся на льва!

Это известие распространилось в отряде с быстротой молнии. «Лев!» — радостно кричали со всех сторон, кабилы молодцевато выпрямлялись в седлах, потрясая ружьями. Лошади отвечали энергичным ржанием, словно догадываясь о том, что им предстояло. В Альбере также проснулся охотничий азарт, жажда борьбы.

— Дай-ка мне ружье, порох и свинец, дружище, — попросил он, подъезжая к командиру отряда. — Я не могу упустить такую возможность!

— Как хочешь! — ответил тот, тоже готовясь к неожиданному развлечению. — Возьми вот это — доброе ружье!

Альбер схватил протянутое ему ружье — его собственное отобрали еще в лагере кабилов. К ружью был привязан мешочек с порохом и пулями. В одно мгновение Альбер зарядил оружие, пришпорил коня и помчался вслед за кабилами.