Властелин мира

— Отнюдь, больше о нем не было ни слуху ни духу, — сказал Бошан. — Исчез он так же внезапно, как и появился, — словно метеор. Жаль, он был такой романтической личностью, что я даже намеревался заказать ему несколько романов-фельетонов в духе Александра Дюма. У него, надеюсь, нашлось бы достаточно материала.

— Простите, господа! — вмешался в разговор уже упомянутый пятый молодой человек. — Вам угодно знать, где встретил смерть граф Монте-Кристо?

— Может быть, вы располагаете сведениями на этот счет, господин де Лупер? — осведомился Шато-Рено.

— Пожалуй! — ответил новый собеседник. — Я слышал, что некоторое время назад некий человек взобрался на римский Капитолий, произнес речь, обращенную к народу, а затем в пламени вознесся на небо. Можно не сомневаться, это был граф Монте-Кристо.

— Конечно! — подхватил шутку Бошан. — И это, вероятно, было самовозгорание.

— Несомненно! — с иронией заметил де Лупер. — Ведь граф буквально светился, ибо обладал одними только блестящими качествами.

— Так вы знали его, юный Ротшильд? — спросил Дебрэ.

— Я мельком видел его в Париже, — продолжал Лупер в том же легкомысленном тоне. — И мне непонятно, как такой человек мог произвести впечатление на просвещенных парижан.

— Это верно, — согласился Шато-Рено. — Мы все, пожалуй, поддались тогда на эту мистификацию.

— А я вряд ли соглашусь с вами, — возразил д’Эпине немного серьезнее. — Что ни говорите, граф был незаурядной личностью.

— Тут я поддерживаю вас, — заверил его Бошан. — Достаточно вспомнить, как он погубил старого Морсера. Голову даю на отсечение, именно граф был виновником той сцены, что разыгралась в Палате пэров и повлекла за собой смерть генерала. Удивительное было время.

— Дом на Елисейских Полях, который граф тогда занимал, еще стоит, — добавил Дебрэ. — Он подарил особняк Моррелю, и тот жил там некоторое время.

— А Моррель действительно в заключении? — допытывался д’Эпине. — Но ведь среди тех, кому официально предъявлено обвинение, его нет.

— Верно, суду Палаты пэров его не предавали, — сказал Бошан, — но в последнее время режим его содержания в тюрьме стал, говорят, более строгим. Я слышал, что ему не разрешают свиданий с женой.

— Готов подтвердить это, — присоединился к Бошану Дебрэ. — Я читал прошения по этому поводу, направленные его женой министру и королю.

— Выходит, Валентина осталась жива и вышла замуж за Морреля, — задумчиво пробормотал Франц д’Эпине.

— Вы все еще не потеряли к ней интереса? — спросил дипломат. — Радуйтесь, д’Эпине! Во всяком случае, уже тогда она любила своего капитана. Вы никогда не были бы с ней счастливы.

— Это правда, — согласился д’Эпине. — А Вильфор, как я слышал, сошел с ума. Его уже нет в живых?

— Не могу вам сказать, — ответил журналист. — Он исчез так же, как и его сын, князь Кавальканти. Ни о том, ни о другом ничего больше не слышно.

— Как? — вскричал д’Эпине. — Этот подлый преступник ускользнул от наказания? Он же беглый каторжник, убийца — и правосудие его не покарало?

— Ну, я тоже не знаю всех обстоятельств этого дела, — вмешался в разговор Дебрэ. — Но, насколько мне известно, Доказать его причастность к убийству не удалось. Граф Монте-Кристо, единственный свидетель против него, к тому времени уже исчез.

— Исчез после того, как он — все полагали — указал убийцу, — дополнил сказанное Шато-Рено.

— Весьма запутанная история, — сказал д’Эпине. — Кто же была мать этого человека?

Никто не ответил. Бошан, показав глазами на отвернувшегося в это время Дебрэ, приложил палец к губам — вероятно, чтобы дать знак д’Эпине. Тот понял намек.

— Выходит, имени де Вильфора оказалось достаточно, чтобы дать преступнику ускользнуть? — спросил он затем.

— Похоже на то, хотя с полной уверенностью сказать трудно, — ответил Бошан. — Несомненно лишь одно: лжекнязь Кавальканти, в прошлом каторжник Бенедетто, избежал наказания и, похоже, даже улизнул. Возможно, из-за отсутствия улик.

— И все-таки, — продолжал д’Эпине со вздохом, — прежде всего меня интересует судьба Морсера. Кажется, все семейство вымерло, исчезло с лица земли. Загадочная судьба!

Вся компания погрузилась в задумчивость, за исключением одного человека, который по-прежнему хранил ледяную холодность. Это был де Лупер, следивший за выражением лиц своих собеседников.

Между тем игра за другим столом возобновилась. Молодые люди перешли туда и приняли участие в игре. Лишь барон и журналист остались на прежнем месте.

— Кто такой этот барон де Лупер? — спросил д’Эпине. — Прежде я никогда о нем не слышал.

— Я тоже мало что знаю о нем, — ответил Бошан. — Он начал появляться в свете примерно год назад. Я слышал, он из провинции и почти полностью спустил в Париже свое состояние. А с тем немногим, что у него осталось, он принялся испытывать судьбу, играя на бирже.

— Ах вот оно что! Обратите внимание, он носит парик, хотя выглядит еще довольно молодо!