Властелин на час

– Юля, Распопов человек Харыбина! – Он состроил страдальческую мину и с трудом заставил себя проглотить пирожок. – Твой бывший муж решил, что стреляли в тебя, ну и нагнал к нам людей… Сам-то он в Питере, будет в Москве только завтра… Так что ты под контролем, учти…

– Знаешь, а мне это даже нравится. Первое время нам будет очень трудно, и помощь Харыбина, впрочем, как и всегда, нам не помешает. Вот только я постоянно ловлю себя на том, что бездельничаю, а за меня работают Гольцев и люди Харыбина. У тебя нет такого чувства?

– Я тоже работаю, конечно, не так продуктивно, как Гольцев, но у меня и возможностей таких нет, поэтому я стараюсь больше думать…

– Я тоже думаю, вот и сегодня у Аджемовых думала, думала… Но так ничего и не придумала.

– А что за письмо?

– Письмо написано от руки, скорее всего, женщиной. Она обвиняет Надю во всех смертных грехах и, конечно же, в убийстве Саблера. Такое впечатление, что бедную женщину просто хотят довести до отчаяния, хотя Наде и так нелегко. В одном ей повезло: у нее потрясающий муж. И даже если окажется, что он и есть убийца, я все равно буду на его стороне… Он так много страдал…

– Я проверил его алиби – стопроцентное. В момент убийства у него было совещание, и он присутствовал на нем от начала и до конца… Никуда не отлучался.

– Он мог нанять кого-нибудь… Но я не верю, что он каким-то образом замешан в убийстве… Тогда бы он не стал обращаться к нам, зачем? Сделал бы все по-тихому…

– А что Алиса?

– У нее тоже алиби, она постоянно была на глазах матери Аджемова и ее соседки.

– Вот и получается, что алиби нет только у Нади. Я посоветовала ей прокатиться с мужем в метро, попытаться вспомнить, на каких станциях она была, что делала, может, ее кто запомнил, но думаю, что из этого ничего не получится…

– У меня есть один план, – неожиданно произнес Василий. – Он может, конечно, не сработать… Но все равно попробовать, я думаю, стоит. Ты поможешь мне?

– Вася, о чем ты говоришь?!

16

Услышав незнакомую мелодию, Шубин очнулся от зыбкого, неспокойного сна и судорожным движением сунул руку в карман: звонил телефон Вероники. Он несколько часов провел в коридоре больницы, рядом с реанимацией, пока сон не сморил его. Он схватил телефон:

– Слушаю… Кто это?

– Вообще-то мне Веронику…

– Я ее друг, Вероника сейчас не может говорить… Вы случайно не та подруга, с которой она сегодня днем беседовала в кофейне? Девушка, не отключайтесь, скажите мне: да или нет? Вероника серьезно ранена и находится в реанимации… В нее стреляли…

– Да, это я… Лариса… Кто стрелял?

– Если бы знать… Вы можете мне что-то рассказать? Лучше бы нам встретиться… Ведь речь пойдет о Жолкевиче? – Он говорил быстро, стараясь подобрать такие слова, чтобы эта девушка не бросила трубку, чтобы выслушала его и согласилась на встречу. После того как выяснилось, что в Веронику стрелял кто-то, не имеющий отношения к Милютину и Чемоданову, ему важно было поговорить с кем-то из ее окружения, чтобы только понять мотив преступления.

– Какой кошмар… Бедная Вероничка… Хорошо, давайте встретимся… Где?

Шубин объяснил.

– А меня пропустят?

– Я предупрежу… Когда вы приедете? Я встречу вас у входа в хирургическое отделение… Моя фамилия Шубин. Игорь Шубин, запомнили?

Она приехала почти через час. Шубин стоял возле окна между этажами и курил; увидев поднимающуюся по лестнице молодую женщину в красном платье и наброшенном на плечи белом халатике, он почему-то сразу понял, что это Лариса.

– Вы Шубин? – спросила женщина. Узкое напудренное лицо, большие темные глаза, ярко накрашенный рот. Красива и немного вульгарна.

– Да, а вы Лариса? Спасибо, что приехали…

Они устроились на диванчике в коридоре. Лариса начала рассказывать сама.

– Понимаете, я очень благодарна Веронике за то, что она предупредила меня об этом Максе… Вы так смотрите на меня… наверное, не понимаете, о ком я говорю… Макс – это клиент. Вы же понимаете, чем я занимаюсь?

Шубин лишь кивнул головой. Ему было не по себе… Словно все из окружения Вероники занимались только этим.