Властелин ночи

– Продолжай перемешивать, пока все части не растворятся в воде. Видишь, какая густая смесь получилась? В таком виде фосфор безопасен. Хорошо, теперь идем со мной. Мы обмажем этой смесью все крысиные ходы, какие только найдем. Зеленый свет и запах сахара и бренди привлечет крыс, они съедят приманку, а потом фосфор выжжет им желудки. А ты с этими огоньками не будешь чувствовать себя одинокой.

– Одинокой? Конечно не буду. Ведь со мной будешь ты.

Печальный взгляд Томаса испугал ее не на шутку.

– Что с тобой? Случилось что-то плохое? – умоляющим голосом спросила она.

Даже теперь, полвека спустя, Кэролайн ощущала жгучую горечь своих слез, когда Томас сказал, что должен уехать.

Сжимая в руке трость, которую она использовала только в качестве самозащиты, Кэролайн подняла лампу и двинулась вверх по лестнице ко второму сияющему зеленым огнем блюдцу. Еще выше темноту рассеивал третий такой же светильник. Стиснув трость покрепче, она поднялась к четвертому блюдцу.

Шкряб-шкряб.

Кэролайн застыла в напряжении. В отличие от того отвратительного дома на Греческой улице, здесь лестницы и коридоры были покрыты роскошными коврами. Крысиные когти могли скрести только по мраморному полу в вестибюле, но звук доносился с другой стороны.

«Нет, он существует лишь в моем воображении», – решила Кэролайн.

Она продолжила подъем. На верхнем этаже она осветила лампой коридор и вошла в первую дверь слева.

Окна ее спальни выходили на Гайд-парк. Служанка уже раздвинула балдахин, сняла с постели покрывало и раздула угли в камине.

Закрыв за собой дверь, Кэролайн поставила лампу на комод, положила трость и сняла верхнее платье. Под ним не оказалось корсета. У нее была такая тонкая талия, что эта деталь гардероба ей попросту не требовалась. К тому же она не любила стеснять свои движения и вместо жесткого обруча под платьем, вошедшего в моду четыре года назад, после выставки в Хрустальном дворце, носила свободную юбку. Раздевшись до нижнего белья, она потянулась к ночной рубашке, лежавшей на кровати.

И застыла, снова услышав знакомое «шкряб-шкряб».

«Это всего лишь шуршит моя ночная рубашка» – попыталась уверить себя Кэролайн.

Томас писал, что человеческий ум лишен способности забывать, что он походит на страницу, на которой постоянно что-то записывают, потом стирают и записывают снова. Но старые записи никогда не исчезают полностью. Они сохраняются под новыми.

«Да, самый нижний слой остается навсегда», – подумала Кэролайн.

Она достала из шкафа светящееся блюдце, поставила на пол возле комода и лишь после этого погасила лампу и забралась в кровать, плотно задернув балдахин. Как бы ни хотелось ей видеть зеленый огонек, для этого потребовалось бы оставить щель в занавесе, через которую кто-нибудь мог пробраться, пока она спит.

Маленькой девочкой Кэролайн принимала скребущихся по углам крыс за привидения. Теперь она достигла высокого положения в обществе и спала на мягких подушках из перьев, на шелковых простынях и под атласным одеялом, но все же время от времени просыпалась со сдавленным криком, в полной уверенности, что к ней явились призраки, чтобы съесть ее. А за свою долгую жизнь Кэролайн, несомненно, притянула к себе множество призраков, в особенности один из них.

Глава 5

Дом на Греческой улице

Продолжение дневника Эмили Де Квинси

Я проснулась от стука в дверь, но не в мою, а отцовскую. Сквозь занавески в комнату проникал солнечный свет.

– Мистер Де Квинси, к вам посетитель.

Голос принадлежал одному из лакеев лорда Палмерстона.

– Посетитель?

Незамедлительный ответ отца подсказывал, что он уже какое-то время бодрствовал. Я надеялась, что он писал, но опасалась, что на самом деле он ходил по комнате, стараясь отвлечь свой разум от потребности в опиуме.

– Женщина, мистер Де Квинси.

– Женщина? Кто, скажите на милость…

– На ее визитной карточке значится миссис Эдвард Ричмонд.

– Я не знаю никого с таким именем, – приглушенно ответил отец.

– Она утверждает, что вы с ней дружили в детстве.

– Я все еще не…

– Имя Кэролайн Брунелл что-нибудь говорит вам, мистер Де Квинси? Она написала его на оборотной стороне карточки.

– Кэролайн… Боже мой!

Дверь в комнату отца с шумом распахнулась.