Властелин ночи

Каменные стены были завешаны гобеленами, изображавшими буколические сценки с пастухами и резвящимися нимфами, но полуодетые создания вызывали у меня сочувствие: как же, должно быть, холодно им здесь.

– Мама!

В голосе молодой женщины, которая спешила к нам из огромной гостиной справа, звучало облегчение.

– Когда наконец прибыла утренняя «Таймс» и я прочитала обо всех этих неприятностях с поездами, – она крепко обняла Кэролайн, – то испугалась, что ты не сможешь навестить меня сегодня.

– Ничто бы меня не остановило, – ответила Кэролайн. – Томас, Эмили, это моя дочь Стелла. Стелла, я привела тебе знаменитого гостя…

Отец выглядел смущенным.

– Томаса Де Квинси.

– Де Квинси… – Стелла, казалось, силилась вспомнить, откуда ей может быть знакомо это имя.

– «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум», – подсказала Кэролайн. – Он мой стародавний друг.

Стелла одарила отца восхищенной улыбкой и, казалось, даже не замечала его малого роста.

– Известный писатель. Такая честь. Надеюсь, вы не станете думать обо мне плохо, если я признаюсь, что не читала вашу «Исповедь». Конечно, я слышала о ней, как и все, но во времена моей юности мама считала, что это не подходящее для меня чтение.

– Ваша матушка была права, – сказал отец. – Моя «Исповедь» потрясла взрослых, и я не решаюсь представить, какое впечатление она могла произвести на ребенка.

– Но теперь я ее непременно прочту, – пообещала Стелла. – И с нетерпением жду возможности поговорить о ней с вами, как и обо всем вашем творчестве. Беседы здесь не слишком оживленные. И любая перемена доставит нам радость.

– Видишь, Томас? – спросила Кэролайн. – Я была права.

Кэролайн была права и кое в чем еще. Она не преувеличивала – ее дочь на самом деле была красивой, но несколько в ином смысле.

В отличие от материнских волос цвета корицы, у Стеллы были светлые волосы и светлая кожа отца, но тонкие – думаю, некоторые могли бы даже сказать «изящные» – черты лица делали ее по-своему блистательной. Зеленые глаза напоминали изумруды. Она словно бы вся сияла.

– Скорее входите, здесь теплее, – пригласила она нас в гостиную, где, разгоняя холод, потрескивал огонь.

Кэролайн, отец и я встали перед каминной решеткой, протягивая руки к теплу.

– Слуги заберут вашу одежду.

Я настолько замерзла, что помешкала, прежде чем отдать свое пальто.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – сказала нам Стелла. – Здесь, рядом с Робертом.

Я посмотрела туда, куда она указала, и впервые заметила мужчину в кресле-каталке.