Властелин пустоты

— Чепуха, — улыбнулся Питер. — На этой планете нет ничего, с чем не мог бы справиться человек, поверь моему опыту. Можно перевезти всех за два-три раза.

— Ха! Пока будешь возвращаться за второй партией, первая перемрет с голоду. Ты этого хочешь? Этого, Пунн?

Питер сплюнул и растер плевок ногой. Стефан напирал настойчиво и умно, а вовсе не лез на рожон, как ожидалось. Все равно ему крышка. Это здесь, за частоколом, он — власть. Здесь он что-то умеет. Там будет иначе, и он это уже понял. Да и кто здесь этого не понимает.

— Я предлагаю начать подготовку немедленно. Кто согласен? Голосуем.

— Нет! — крикнул Стефан.

Его качнуло. Перед глазами плыли лица. Много лиц… чужие. Никто не ценит заслуг. Забыли! Никто не желает помнить, каких трудов стоило добиться, чтобы половина колонии не перемерла в первый же год, мало-помалу наладить сносную жизнь, обучить младших грамоте, отмыть, наконец! — и это при том, что каждый второй — псих, зовет по ночам мамочку и чуть что норовит опрокинуться на спину и завизжать в истерике… Вечная боязнь совершить малейшую ошибку, боязнь удара из-за угла… Неблагодарные свиньи, не видящие дальше собственного рыла! Весь лагерь — свинарник.

— Вы не будете голосовать. Я запрещаю! Я капитан!

— Дерьмо! — крикнул Дэйв.

Из толпы боком выдвинулся Людвиг.

— Мы будем голосовать, Лоренц. Пупырь, вернись!

— Чего там вернись… — пробубнил Анджей. — Против я, вот и все. Пусть Стефан решит. Ну вас…

— Тебе-то лучше бы помолчать, — заявил Питер. — Те, кто не работает, голосовать вообще не будут. Как-нибудь обойдемся без нахлебников.

— Я работаю! — закричал Анджей. От обиды у него навернулись слезы. Подскочив к Питеру, он пытался что-то сказать, тряся у того перед лицом уродливыми руками.

— Что-то тебя на торфе не видно. Эй, уберите заразного!

— Стоп! — крикнул Стефан. — Ладно. Анджей, ты за или против?

— Я против! Я ему сейчас такое скажу…

— Помолчи. Ты слышал: Анджей Рыхлик против. Маргарет, ты?

— Против.

— Двое против! — крикнул Стефан. — Ты слышал? Петра, ты?

Пухленькая Петра растерянно улыбалась.

— Я…

— Ну говори быстрей!

— Я… я не знаю… — Петра переступила с ноги на ногу и испуганно захлопала глазами.

Стефана подбросило:

— Что значит — не знаю?!

— Не знаю… — Петра вдруг расплакалась.

— Воздерживается, — быстро сказал Питер. — Петра Дорферкирх воздерживается. Донна, ты записывай. Двое против, один воздержавшийся. Надеюсь, меня не обвинят в давлении на голосующих. Людвиг Науманн, ты?

— За.

— Ронда Соман?

— За.

— Илья Черемшанов?

— Двумя руками.

— Уве Игельстрем?

— За.

— Дэйв?

— Да пошли вы оба в задницу!

— То есть воздерживаешься?

Дэйв мотнул забинтованной головой и перекорежился от боли.

— Нет. Я — за. Надоело.

— Вера?

— За.

— Маркус?

— За.

Стефан почувствовал, как по его спине бежит струйка пота.

— Агнета?

— За.

— Диего! — крикнул Стефан, выступая вперед.

Чернявый Диего перевел взгляд со Стефана на Питера.

— Я — за нефть…

— Йорис! — быстро перебил Питер.

— Я? Кхх… Я — тоже. За.

— Ульрика?

— За.

— Фукуда?

Маленький японец склонился в церемонном полупоклоне:

— За, пожалуйста.

— Инга?

— За.

— Киро, ты?

— За.

— Все? Кого нет? Зоя дежурит? И все равно один голос ничего не решает. Итог голосования, я думаю, ясен. Тринадцать — за, двое — против и один воздержавшийся.

— Я воздерживаюсь, — сказала Донна.

— Тогда запиши: воздержавшихся двое. Прошу прощения, забыл еще двоих: себя и… — Питер бросил взгляд на Стефана. — Значит, четырнадцать за и трое против. Полагаю, больше нет нужды возвращаться к этому вопросу. Подготовку, как и сказал, начинаем немедленно. Бездельников кормить не будем. Кто не согласен, может остаться здесь. Немощные, больные и симулянты получат столько еды, сколько они заслуживают. Впредь все важные вопросы будем решать сообща.

— Правильно!

— Голосованием…

— Стойте! — крикнул Стефан. — Вы ничего не поняли! Дураки! Он просто хочет занять мое место, ничего не сделав для вас!.. Он всех вас сожрет с потрохами!

Гвалт. Свист. Хохот.

— Мы уходим, Лоренц, — сказал Питер. — И мы возьмем с корабля все, что найдем нужным. Инструменты. Всю одежду. Синтезатор можно погрузить на катамаран…

— Никуда вы не пойдете!

Питер усмехнулся.

— Можешь присоединиться к нам. Я не против.

— Ни с места! — крикнул Стефан, расстегивая кобуру.

И сам удивился, насколько фальшиво и детски-беспомощно прозвучало у него это грозное «ни с места». Ребенок… Дети играют в недетские игры. В который раз играют.

«Махер» зацепился прицельной планкой и не лез наружу. Питер ухмыльнулся прямо в лицо: наверное, Стефан был очень смешон, дергая кобуру, — трясущиеся руки, лицо в красных пятнах… Жалкое зрелище, унизительное.

— Бластер мы тоже возьмем, Лоренц. Дай-ка его сюда.

Проклятое оружие застряло в кобуре. Кто-то из нетерпеливых кинулся на Стефана сбоку. Питер отшвырнул его взмахом руки.

— Давай свой пугач, Лоренц. Все знают, что он разряжен.

— Ни с места! — повторил Стефан.

Бластер оказался в руке, и кто-то один — Маркус? — отпрянул. И это было еще унизительней. Словно одинокий аплодисмент жалостливого зрителя, обращенный к актеру, провалившему спектакль.

— Три шага назад, — приказал Стефан. — Считаю до трех. Раз… Два…