Властелины безмолвия

- Я стала орудием Грега. Обыкновенным инструментом. Не чем иным, как зондом бессознательного, входом в неизвестное измерение, которое он открыл внутри себя. Но у него была слишком малая доля эмоционального. Поэтому ему нужно было существо, имеющее более податливую и гибкую психическую природу, которое могло бы найти свое наиболее полное выражение в гиппологических эффектах. А поскольку я и была именно такой, Грег сделал меня единственным объектом своих опытов. Это жестоко. Жестоко, потому что труд Грега был трудом безумца.

Она отвела глаза от туманного неба и взглянула на меня.

- Он каждый день вовлекал меня в это сумасшествие, которому я сопротивлялась, но пленницей которого мало-помалу становилась. Тебе, Роберт, этого не понять... Ты не сможешь этого понять... Но самым ужасным было то, что убила я его не в припадке безумия. Это - ложь. Это то, о чем все в первую очередь подумали, как я полагаю. Но клянусь тебе, что это не так. Напротив... Я совершила это в полном здравии, с ясным сознанием того, что делаю. Это было просто необходимо!

У нее градом покатились слезы, как будто выплеснулся океан боли. Я дал ей возможность выплакаться, освободиться от жуткой тайны и слушал ее, как это делает опытный психотерапевт.

- С некоторых пор Грег работал над одним электронным аппаратом, который должен был подавлять любые звуковые волны. Сначала я думала, что речь идет о каком-то важном открытии. Грег искал возможность сократить время сна, воздействуя на организм спящего. Я полагала, что это сможет облегчить процессы психофизиологической регенерации. Но я ошибалась. В действительности все было не так. Если бы был использован этот аппарат, то человек или группа лиц могли бы управлять миром. Практически все было готово, и он даже объявил конкурс на должность техника, который помог бы ему в работе. Сам этот человек ничего не должен был знать о сути дела, об истинных планах. А судьбой его Грег собирался заняться позже. И вот, когда он стал проводить опыты с аппаратом в моем присутствии, я поняла, что он не блефует и его уже ничто не остановит. Но я также знала, что мне невозможно бежать, чтобы предупредить человечество об опасности, о готовящемся преступлении. Именно по этой причине я убила его и разрушила аппарат.

Она замолчала, по лицу ее бежали слезы. А я опустил голову.

- Я и есть тот самый человек, которого пригласил Грегори Ватсон.

- Из Мельбурна?

- Да. Из Мельбурна...

- Так это ты!

- К несчастью, аппарат был разрушен не полностью... и я его восстановил... Он функционирует...

- Боже мой!..

Она рывком села, но я попытался успокоить ее, говоря:

- Я никак не могу понять одну вещь. И меня она очень волнует. Неужели Грегори Ватсон был так сведущ в электронике, что сумел создать столь сложный аппарат?

- Нет, конечно.

- Но как же тогда это у него получилось?

- Не знаю...

- Но ведь получилось же в конце концов...

- Эта идея пришла ему в голову во время сна.

- Любопытно...

Она пожала плечами.

- Он приводил в качестве примеров случаи с Нильсом Бором *, создавшим во сне квантовую теорию, Тартини **, написавшим "Дьявольские трели", Кекуле ***, открывшим бензол тоже во сне...

- Но ведь Нильс Бор все же был физиком, Тартини - музыкантом, а Кекуле - химиком. Но Грегори Ватсон, он-то что понимал в электронике?

* Датский физик. Создал теорию атома, которая легла в основу квантовой механики.

** Итальянский скрипач и композитор, автор сонаты "Дьявольские трели".

*** Немецкий химик-органик. Предложил цикличную формулу бензола.

Наступило молчание. Я не решился задать еще один вопрос, который так и вертелся у меня на языке.

Мне хотелось узнать, каковы истинные причины, толкнувшие Валери укрыться в этом кошмарном мире.

Конечно, в основе лежали угрызения совести, конкретизировавшиеся в ее подсознании. Могила не что иное, как символ самонаказания.

Исходить нужно отсюда, именно отсюда. Но дальше все становится гадательным и необъяснимым. Ведь не могла же Валери сама создать это неведомое измерение. Для нее оно не более чем психологическое отступление. Отступление сознания или отступление, связанное с воздействием "психорастворяющего" наркотика? Себе я, конечно, задавал этот вопрос, но как только пытался заговорить с ней о невидимых существах, которые преследовали нас с тех пор, как мы выбрались из могилы, ее охватывал необоримый ужас. Она казалась мне пленницей этого неизвестного мира.

Самостоятельное возвращение ее к нормальной жизни было вещью совершенно невозможной, выше ее сил и воли. Но разве не то же самое происходит и со мной?

Разве не точно так же оборваны все мои связи с внешним миром?

Однако мне кажется, что теперь, при моей поддержке, она обрела и силу, и волю. Точно я не могу сказать, но интуитивно чувствую это. Ну и что же дальше?

Я опять вынужден возвратиться к мысли, что Валери, сама того не сознавая, остается инструментом материализации, свидетелем которой я был перед своим переходом сюда. Однако мне следует быть очень осторожным, прежде чем внушить ей эту мысль.