Властелины моря

Появление передовых кораблей спартанцев стало полной неожиданностью для курсировавшего вдоль берега небольшого отряда афинян под командой молодого неукротимого стратега Филокла. Его триерахи и рулевые сразу поняли, что перед ними весь флот противника, и пустились в стремительное бегство. Между ними и берегом растянулась длинная вереница афинских кораблей, на борту которых не было сейчас ни одного человека.

Триеры Лисандра преследовали их по пятам. Обрушившись на кормовую часть ближайших к ним кораблей Филокла, они далее, подобно всепожирающему пламени, хлынули на берег в надежде покончить с противником одним ударом. Лисандр расположил людей, вооруженных абордажными крюками, на носу так, чтобы, дождавшись, пока рулевые, разворачивая триеры тарана в сторону берега, подойдут к мелководью, уцепить афинские суда и увести добычу в открытое море.

В афинском лагере возникла паника. Одни пытались удержать триеры, другие хотели перелезть через борт и там уже ввязаться в бой. Тем временем пелопоннесцы, не обращая внимания на своих же товарищей, взбиравшихся на корму, таранили носовые части афинских кораблей. Те, почти обезумев, пытались отвалить от берега, усилиями буквально двух-трех гребцов, которые, естественно, тут же становились легкой добычей противника. Тем временем Лисандр и его моряки сошли на берег и через разрывы в Деревянной стене кораблей проникли в афинский лагерь. Тут они соединились со спартанскими пехотинцами, что высадились на берег у мыса, и, подавляя слабые очаги сопротивления, окружали тысячи бегущих афинян. Действовали они решительно и четко, уйти удавалось единицам. В плену оказались десятки тысяч афинян; три тысячи, начиная с Филокла и других стратегов, будут казнены уже завтра. Стараниями осторожного и предусмотрительного Лисандра так называемое сражение при Эгоспотамах практически с самого начала превратилось в разгром. Война, тянувшаяся на протяжении жизни целого поколения, закончилась за какой-то час, фактически без всяких потерь со стороны спартанцев.

Уцелели лишь один афинский стратег да несколько экипажей. В тот день Конон находился на одном из своих флагманских кораблей и одним из первых заметил приближение вражеского флота. Вместе с еще восемью триерами ему удалось выйти в открытое море еще до того, как пелопоннесцы достигли того участка берега, что он прикрывал. В море к нему присоединился «Парал», которому тоже удалось вовремя собрать людей и избежать нападения. Выручить тысячи своих сограждан, запертых на берегу, где Лисандр завершал расправу над афинским флотом, он был бессилен. Оставалось надеяться только на спасение собственное и своих людей.

Держась как можно дальше от берега, Конон прошел мимо мыса Абарнис, где Лисандр оставил корабельную оснастку. И это была большая удача, дар небес, можно сказать. Афиняне бежали столь поспешно, что поставить мачты и развернуть паруса у них просто не оставалось времени, а долго в море без них не продержишься. Путь же предстоял не близкий. Высадившись на ровный берег, люди Конона быстро похватали то, что столь щедро оставили им спартанцы.

Здесь же Конон пересел на «Парал». Пиратский корабль с Милета – почтовое судно Лисандра, несущее весть об одержанной триумфальной победе в Спарту, скоро окажется у афинян за кормой. А когда о катастрофе у Козьей реки станет известно всем, для Конона и его спутников не останется ни одного безопасного порта. Выйдя из Геллеспонта, Конон в поисках убежища от спартанцев, да и гнева соотечественников повел свой маленький отряд в южные воды. Ему совершенно не хотелось кончать свои дни с чашей цикуты в руках. Но у командира «Парала» был свой священный долг сообщить о случившемся собранию. Расставшись с Кононом невдалеке от Трои, он продолжил свой путь в Афины через Эгейское море в одиночестве.

Годы спустя молодой Ксенофонт, ученик Сократа, вспоминал, как была воспринята в городе весть о поражении:

«“Парал” подошел к Афинам ночью. Новость передавали из уст в уста, слышался всеобщий стон, он зародился в Пирее, затем отозвался эхом в Длинной стене, наконец достиг города. В ту ночь не спал никто. Люди оплакивали павших, но еще больше – собственную судьбу. Они ожидали, что теперь с ними обойдутся так же, как раньше они сами обходились с другими».

Флота не осталось, и вместе с флотом ушла надежда.

Наутро на ногах был весь город. На экстренном собрании было решено заблокировать вход в две бухты – Зея и Мунихий (ныне опустевшие и никому не нужные) и открытой оставить только бухту Канфар – для приема грузов с зерном. Капитуляции афиняне предпочли осаду. Город готовился к появлению победителя – триумфатора Лисандра.