Властелины удачи

Во время испытательного полета «Центуриона» Амос Уинтроп, тесть Джонаса, который руководил постройкой самолета, сидел в кресле второго пилота. Они оторвались от воды, гигантский самолет уже летел, но внезапно все пошло кувырком. Во сне нос самолета задирался кверху. Джонас пытался опустить правое крыло — вниз уходило левое. Когда он нажимал на левую педаль управления руля, самолет поворачивал вправо. А потом один за другим начинали отказывать двигатели…

И звонил телефон. Один раз, чтобы разбудить его и вырвать из сна, спасая от повторения того, что действительно случилось в сорок пятом году: двигатели действительно отказали, он кое-как посадил самолет на воду, дверцу заклинило в деформировавшемся от удара фюзеляже, Амос вытолкал его через люк, а сам из-за своей тучности вылезти не смог, и «Центурион» затонул, утащив в своем чреве тестя Джонаса.

Две недели спустя, когда Джонас лежал в больнице, оправляясь от травм, полученных при аварийной посадке, взрыв атомной бомбы положил конец войне с Японией, и Джонас отказался от постройки «Центуриона-2». К счастью, в это самое время компания «Корд эйркрафт» передала ВВС свой первый реактивный истребитель. Как уточняли злые языки, к счастью для Джонаса Корда.

Сын. У него так и не было сына. Женился он дважды, на одной и той же женщине. Монике Уинтроп. Глупая, досадная ошибка привела к тому, что он решил, будто дочь, Джо-Энн, она родила не от него. Он ушел от Моники, потом развелся с ней. И лишь через четырнадцать лет понял, что был неправ. Слава Богу, ошибка не оказалась роковой. Он вновь женился на Монике и признал в Джо-Энн свою дочь. Джо-Энн говорила, что хочет маленького братика, но за пять последующих лет Моника так и не забеременела. Джонас полагал, что его вины в этом нет. В сорок восьмом году секретарша родила от него дочь, на имя которой он учредил трастовый фонд. Он винил Монику. Однако врачи не находили в ее организме никаких отклонений. В сорок три года она вполне могла забеременеть, так что, если они хотели ребенка, все зависело от их стараний.

Тем временем он купил дом в Бел-Эйр[1]

, а Джо-Энн поступила в колледж в Пеппердайне. Моника не пожелала бросить свою работу и много времени проводила в Нью-Йорке. Он тоже часто летал туда, да и в другие места, но вместе они проводили достаточно времени для того, чтобы обратить в реальность его мечту.

Джонас был счастлив. Во всяком случае, убеждал себя, что счастлив. А почему, собственно, нет? Он унаследовал «Корд эксплозивз» и превратил компанию в многопрофильный концерн с миллиардными оборотами, который рос, как на дрожжах. Все говорили о его успехах. Он унаследовал удачу, сопутствовавшую Джонасу Корду-старшему. Ему было сорок семь лет, и он добился всего, чего только хотел в жизни…

Кроме одного: ему не довелось сказать отцу, что он любил его, и он не услышал этих же слов от отца. И еще, ему не представилось шанса исправить это упущение, воспитывая сына иначе.

Глава I

1951 год

1

Повторяющийся кошмарный сон с «Центурионом» имел одну особенность: всякий раз, когда после телефонного звонка Джонас смотрел на часы, минутная стрелка стояла на цифре сорок семь. Час мог быть любым, минута была одна и та же. То есть просыпался он в сорок семь минут второго, третьего, четвертого…

На этот раз привычный порядок нарушился. Телефон звонил и звонил. И когда он открыл глаза, часы показывали восемь минут третьего.

Трубку он снял, наверное, на седьмом звонке. С тяжелой головой. Накануне он хорошо поел, выпил чуть больше, чем следовало, а закончил вечер любовными утехами с Моникой. Так что проснулся он с немалым трудом.

— Да…

— Джонас, это Фил.

— Ты знаешь, который теперь час?

— А ты думаешь, в Вашингтоне сейчас разгар дня? Слушай. Меня разбудил приятель, не буду говорить кто. Он зачитал мне сугубо конфиденциальный документ. Поручение судебному исполнителю. Тот постарается заглянуть к тебе пораньше. До того, как ты уйдешь из дома.

Джонас включил настольную лампу. Сел. Абсолютно голый. Пижам он не носил вовсе, и только в очень холодные ночи в плохо отапливаемом номере надевал трусы.

— Фил… что ты несешь?

— Слушания по делам аэрокомпаний! Они выписали повестку на твое имя. Хотят поджарить тебе задницу, Джонас. Ты же не явился добровольно, когда они предложили тебе…

— Банда мелких политиков, пожелавших заработать себе имя на допросе Джонаса Корда!

— Возможно. Но они — сенаторы Соединенных Штатов и имеют право рассылать повестки. Если ты не явишься, тебя обвинят в неуважении к конгрессу. Последнее является уголовным преступлением и карается тюремным сроком.

— Вполне естественно, что я не уважаю конгресс.

— Положение у тебя не из лучших, Джонас. Если эти контракты на секции в аэропортах Нью-Йорка и Чикаго подписаны…

— Фил, можешь не продолжать. Я знаю, в чем меня обвиняют. Я не хочу об этом говорить.

— Неужели? Если сенаторы вызовут тебя повесткой, говорить придется. Выбора у тебя не будет.

— Пока он есть, — ответил Джонас.

На другом конце провода помолчали.

— Как адвокат я не могу советовать тебе выбирать этот путь.

— А как друг?