Властитель

Ритм ускорялся, и я вдруг начал осознавать, как из стороннего наблюдателя начинаю превращаться в участника идиотского, но незаметно опьянившего меня действа. Я ощутил единство со всеми этими трепещущими телами и вместе со всеми раскачивался, заводясь нестерпимо!..

Казалось, не было сил противиться этому порыву, волнение пробиралось куда-то внутрь, мышцы непроизвольно дрожали и сокращались. Страшное возбуждение и в тоже время какая-то удивительная отстраненность овладели мной, будто я вверил свое тело этому ритуалу, уберегая в то же время сознание…

Я приблизился к алтарю. Со всех сторон раздавались крики, люди размахивали руками, будто отбиваясь от видений, в испуге взвизгивали. Это был хаос, срежиссированный Мирабом и подчиненный странной, неописуемой закономерности. Вероятно, видения становились все ярче, движения людей ускорялись, ритм убыстрялся, у некоторых на губах выступила пена – все превратились в буйных эпилептиков.

Вдруг, одним движением сбросив благовонные курителъницы, резко встала на алтаре Катенька, яростно воздела руки к небу, завопила, словно ведьма, нашла меня диким-гневным взором и прыгнула сверху, будто кошка. И это послужило сигналом для всех, – во все стороны летели псевдозобки. В общем, я и сам не заметил, как предался вместе с Катенъкой самому дикому и шумному в своей благопристойной жизни бесстыдству.

Но нам было хорошо! Как и всем!..

Однако для моего ослабленного стрессами организма последствия приключения стали последней травинкой, после которой ломается хребет перегруженного осла. Я уже думал: боль, наслаждение… на определенном этапе различия не имеют значения.

На этот раз я пришел в себя не на твердых каменных плитах. Мало что сам я лежал на мягчайшем покрывале постели, но и голова покоилась па прелестных подушках – ножках Катеньки, заботливо обтиравшей мне лицо чем-то освежающим и пахучим.

– Что же это, милый, с тобой? – заботливо воскликнула она, уловив жизнь в моих очах. И тут же сама поспешила ответить: – Я тут сама чуть с тобой не умерла, да и еще согласна умирать, милый! – и изо всех сил прижала мою голову к груди. – А ты ничуть не изменился, – продолжила она с жаром. – Словно и не было этих противных десяти лет – все такой же неистовый!

– Ну-ну, – охладил я ее пыл, – не забывай, что я все-таки не Николай и мне далеко до него, раз уж он тут с тобой регулярно в жеребцов играл.

– Почему играл? – удивилась она. – Здесь все взаправду. И Мираб на самом деле Великий Жрец Бога нашего. Как бы иначе можно было бы одновременно ввести в транс столько народу? То, что можно испытать на его таинствах, нигде не испытаешь. Да ты что?! Тебе не понравилось, – с какой-то даже обидой воскликнула она.

– Понравилось, понравилось, – успокоил я ее и, кряхтя, принялся собирать себя по израсходованным с прошлой еще ночи частям.

Пока я одевался, Катенька хлопотала вокруг, не зная, чем помочь. Потом спохватившись, достала из стены бутылку и разлила в бокалы янтарную жидкость:

– Давай взбодримся. Это и мертвых поднимет.

– Что это?

– Жорос, это такой тоник, очень помогает.

Действительно помог, и я с любопытством огляделся.

Мы находились в большой зале, оформленной, как и многое в Магическом квартале, в древнем замковом стиле: обтянутые темным шелком стены, пышная кровать под балдахином, откинутом, правда, сейчас, деревянные потолочные балки, в меру потемневшие от времени, факелы, при ближайшем рассмотрении обнаруживавшие подделку. А вообще впечатляло.

– И часто вы этим занимаетесь?

– Да нет, раз в полгода.

– И с кем конкретно?

– Ты обо мне интересуешься? Может, ревнуешь? – игриво спросила она.

– Может.

– На самом деле это не имеет значения. Понимаешь, в кульминационный момент нас объединяет Дух Бога. Мы все становимся единым целым, одним духовным существом, так что совершенно не важно, кому какое тело принадлежит. Мы все стремимся слиться, чтобы не только души, но и тела стали ближе.

– Эту концепцию вам Мираб внушил?

– Не иронизируй. Если ты еще не проникся, это не значит, что можно судить.

– Молчу, – сказал я и, меняя тему, спросил: – Ты не можешь мне сказать, куда делась Марина Вронская?

– Зачем тебе эта шлюха?

– Я вижу, ты ее любишь.

– А чего ее любить? Все у других рвала, пока к Орлову не присосалась, захотела стать первой дамой королевства. Ее всегда наверх тянуло. Когда Николая упекли на каторгу, а дядя ее стал Премьером, я уж думала, она наберется бесстыдства и на дядюшку кинется.

– Ну и?..

– Нет, остатки совести были. Зато с Мирабом закрутила. Знаешь, как он рвал и метал, когда она исчезла? Он тут всех на уши поставил после ее ухода. Все пытались отыскать, но увы…

– Так она сбежала? Но почему?

– Не знаю. Может, что о Мирабе узнала и это ее испугало. Мамедов – это сила Мне ничего не нужно, вот я его и не боюсь, но кому если что потребуется, обязательно завязнет. И Мираб всех держит. А Марина ушла. Вот это его до сих пор бесит.

– Но а ему что нужно? Ей – понятно, ты говоришь – власть. Но ему?

– Тоже власть, что же еще?

– Тогда где тут связь между Мирабом, Мариной и Орловым?