Властитель Дерини

— Боюсь, что ничего особенно ценного. Но вот что я тебе скажу: епископам придется туго, если они не поторопятся. Народ в большинстве своем пока поддерживает Кардиеля и его армию, но много и таких, кому все это не нравится. Они недовольны тем, что отцы Церкви ссорятся между собой и довели дело до раскола. В общем, я их где-то понимаю. Время-то военное.

— Хм. — Морган взял еще кусок сыра и пододвинулся поближе к Дункану. — Ты слышал о старом епископе Вольфраме?

— Нет, а что случилось?

— На него покушались на той неделе. Неудачно, но… — Он замолчал, увидев двух солдат, проходивших недалеко от них, и продолжил только когда они скрылись в толпе. — Между прочим, вот почему ворота дворца так охраняются. Кардиель не может рисковать жизнью епископов. Если одного из них убьют, Лорис с Карриганом в Короте быстренько найдут замену. Уж понятно, чью сторону примет этот человек…

— И у Лориса будет двенадцатый голос, — прошептал Дункан.

Морган доел сыр, вытер ладонь о штаны, потом повернулся к источнику и зачерпнул воды. Пока он пил, взгляд его скользил по воротам и башням дворца. Он еще зачерпнул воды и протянул Дункану.

— Знаешь, — прошептал Морган, окидывая взором площадь, — толпа-то рассеивается. Еще немного — и мы станем бросаться в глаза, если так ничего и не придумаем.

Дункан протянул Моргану кружку и отер рот рукавом.

— Знаю. Смотри — солдат все меньше, клириков все больше…

На башне вдалеке начали бить часы, им откликнулись большие часы на башне епископского дворца, так что последние слова Дункана утонули в их перезвоне.

— Что это? — спросил Морган, стараясь не выдать беспокойства ни голосом, ни жестом. Мимо них вновь прошли солдаты.

— Смотри, Аларик, — прошептал Дункан, кивая в сторону ворот. — Смотри, куда идут монахи!

Морган лениво, словно нехотя, повернул голову и увидел, как приоткрылась небольшая дверь в левой части дворцовых ворот и несколько монахов в капюшонах вошли во дворец. Дункан с загадочной улыбкой взял последнее яблоко и двинулся к дворцовым воротам. Удивленный Морган затянул седельную сумку и последовал за ним.

— Видишь, куда идут монахи? — прошептал Дункан, откусив кусок яблока.

— Да.

— И их пропускают, так? Смотри теперь, откуда они идут. Левее, левее смотри. Только осторожно.

Обернувшись, Морган увидел маленькую дверцу. Скорее всего, это была боковая дверь монастырской церкви. Время от времени она открывалась, и оттуда выходили монахи — по одному и по двое. Все они направлялись к дворцовым воротам, никто не возвращался.

— Куда это они? — прошептал Морган, глядя, как кузен, доев яблоко, поправляет меч под полой плаща. Главная дверь церкви была левее, за массивной каменной башней. Монахи то и дело заходили в церковь, несколько стражников стояло у дверей.

— Я, кажется, понимаю, — сказал, вздохнув, Дункан. — В каждом городе, где есть большая монашеская община, братьев обязывают присутствовать на службе в епископской базилике. Они идут к вечерне.

— К вечерне… — задумался Морган. Они продолжали идти вдоль церкви, теперь отдаляясь от дворцовых ворот. — Дункан, а не отстоять ли и нам в этой церкви вечерню?

Дункан слегка кивнул:

— И я вот думаю…

Морган едва сдержал улыбку.

Десятью минутами позже еще два монаха вышли из собора и направились ко дворцу. Они старались не отстать от своих товарищей — эти два монаха в высоких черных капюшонах и рясах до земли. Они склонили головы и спрятали под длинными рукавами ладони, проходя мимо стражников, а когда все вошли в дворцовый коридор, их шаги звучали гораздо глуше, чем у их собратьев, обутых в сандалии.

Однако эти двое были очень внимательны и осторожны, стараясь ничем не привлечь внимание своих собратьев. Ведь под черными сутанами они прятали оружие: у каждого на поясе — меч, в голенищах сапог и рукавах плащей — кинжалы. А под кожаной дорожной одеждой, которую скрывали сутаны, на каждом была кольчуга. И это еще не все — два скромно шедших в хвосте монаха были Дерини, вооруженные колдовским своим могуществом.

Когда все монахи вошли в базилику, Морган и Дункан отстали от них и спрятались в тени вешалки для риз в конце коридора. Через какое-то время из базилики донеслось пение монахов — служба началась. Несколько раз дверь открывалась, когда входили опоздавшие, и однажды Дункан услышал голос Кардиеля, донесшийся из базилики.