#властный редактор

— Нет, — прошептала я. — Хочу, чтобы ты снова облил меня вином и ласкал всю ночь. Хочу оказаться с тобой на пляже, в постели, на холодильнике. Хочу тебя и только тебя. Каждую ночь и каждый день.

Ладонь Кирилла бесцеремонно пролезла мне под трусики.

— Верю, — выдохнул он. — Особенно про холодильник.

Его пальцы вошли в меня грубо и резко, тут же заводя, и я простонала, выдыхая горячий воздух ртом. А потом Кирилл развернул меня спиной к себе, и стянул мои джинсы с бёдер.

— Стоило бы запретить тебе носить трусики вообще, — прошептал он мне в ухо. — И джинсы. И всё остальное. Отобрать у тебя одежду и не выпускать из спальни.

— Спасите, — выдохнула я, давясь от смеха. — Мой редактор — извращенец!

— О да, Лира Гречко. — Он поднял мои руки, заставляя упереться в стенку лифта, и я услышала звук расстёгиваемой молнии. — Бойся.

Джинсы чудовищно мешали раздвинуть ноги шире, но Кирилл провёл ладонью между моих ног, собирая влагу, а в следующий миг прижался ко мне и резко вошёл, сразу задавая темп. Я снова невольно простонала и почувствовала, как его руки проникают мне под водолазку и жадно гладят живот, поднимаются к груди, сжимают соски, и я могу только тихо стонать, отдаваясь ему, принадлежа ему, зная, что он теперь никуда не уйдёт и останется со мной…

А всё остальное неважно.

Вот с таким-то настроем, мелькнуло в голове, финалы романов и сливают…

Я напряглась, невольно отстраняясь, и дыхание Кирилла мгновенно обожгло щёку.

— Маленькая, — прошептал он. — Всё хорошо. Я помогу тебе расслабиться. Здесь никого нет. Только мы.

Его руки нежно гладили, ласкали, обволакивали. Он замер внутри меня, не двигаясь, а его пальцы сноровисто и ловко освобождали меня от одежды. Полетела на пол водолазка, лифчик, а потом Кирилл резко наклонил меня вниз, заставляя нагнуться до конца, пока кончики пальцев не коснулись пола.

— Что ты…

— Снимай с себя всё остальное, ежонок. Не думай. Просто раздевайся.

Его голос был негромким, но пальцы уверенно скользнули по бедру и проникли между ног, гладя хрупкую горошину, и это подействовало на меня лучше любого приказа. Я издала хриплый вздох и взялась за застёжки ботинок.

— Хорошо? — ехидно прошептал Кирилл. — А будет лучше.

— Да, — прошептала я, скидывая ботинки. Джинсы слетели до лодыжек, и я почувствовала облегчение, срывая их вместе с трусиками. Меня охватывал жар возбуждения и стыда одновременно: лифт мог поехать в любую минуту, двери могли открыться, а я стояла совершенно голой. Кровь живо прилила к голове; мир кружился, и я нетвёрдо стояла на ногах.

— Вот так, — выдохнул Кирилл, и его пальцы снова легли мне между ног, лаская, гладя. Я упёрлась ладонями в стену лифта, поднимаясь, повинуясь его рукам, Кирилл обхватил второй рукой мою грудь, жадно сжимая её, и начал двигаться резче и быстрее. — Идеальные отношения автора и издателя.

— Я долго ждала… пока ты это скажешь, — выдохнула я, едва удерживаясь под его напором. Закрывая глаза, отдаваясь его пальцам, его движениям… — Ещё… пожалуйста…

Ещё тиражей и ещё гонораров, пронеслось в моей голове, и я захихикала, как ненормальная. А потом жаркая сладкая волна прошла по низу живота, я хрипло вскрикнула, представляя, как кто-то стоит за дверьми лифта и слушает нас, и ощущения разом сделались вдвое, втрое острее: голая, под пальцами Кирилла, чувствуя, как он раз за разом врывается в меня, я ощущала в больничном лифте самый крышесносный оргазм в своей жизни. И, чёрт подери, предложи Кирилл мне сейчас ещё один кабальный издательский договор, я согласилась бы на любые условия.

Я в последний раз всхлипнула, обмякая в его руках. И осела вместе с Кириллом, когда он тоже простонал, впечатываясь в меня до конца.

— Моя горячая девочка, — прошептал он. — Любимая.

Мы сидели на полу лифта, тяжело дыша. Такой выжатой до конца, мокрой и совершенно счастливой я не чувствовала себя никогда.

— Мне больше совершенно не хочется мороженого, — сказала я чистую правду. — Только домой. Писать.

— А меня? — с деланным возмущением поинтересовался Кирилл.

— И тебя. Всегда.

Он засмеялся, помогая мне подняться.

— Одевайся, ежонок. Едем домой.

Глава 40

Дома я рухнула на диван перед ноутбуком и счастливо выдохнула.

Я выходила на финишную прямую. На ту самую, за которой следует счастье.

Да, будет разлука, и разбитое сердце, и непонимание, и тихое одиночество, и горечь, длящаяся долгие часы. Без этого никак. Ни один мужчина, ни одна женщина не удержит внимание на романе, где герои вечно счастливы.

Сегодня пятое, завтра шестое, а седьмого я извернусь, но сдам работу заказчику. Ирина наденет свадебное платье, лицо Кирилла осветится, когда он наденет кольцо ей на палец, и она обязательно скажет ему самые главные слова.

На миг я замерла перед экраном, перечитывая предыдущую сцену. Ирина стояла у окна, и по её щекам катились слёзы: Кирилл Вяземский ушёл и не собирался возвращаться. Как и жених Ирины когда-то.