- То есть моему брату, которого ты якобы ненавидишь, можно все, а мне ничего? – коверкает смысл моих слов и переворачивает все так, как ему это удобно. - Я понял тебя, Стеша… Права была твоя сестра. Сейчас это очевидно, как ясный день.
- О чем ты? В чем права Мила? – настороженно спрашиваю я, услышав имя своей сестры.
Так и знала, что простым чаепитием их встреча не ограничилась.
- В том, что все крутится вокруг Адриана… Ты не остыла к нему и водишься со мной только ради него. И судя, как взбесил тебя мой поцелуй при нем, не месть тобой движет, а что-то посерьезней.
Его догадки обескураживают – и это моя сестренка так постаралась? За что?
- Адриан тут не при чем! – рявкаю я. - Мила ничего не знает, чтобы рассуждать и делиться со своими выводами за моей спиной, - каждое мое слово наполнено твердостью и возмущением. - А она не рассказывала, что по её вине я вляпалась в приключения, о который никогда не мечтала? Видно, нет, раз она в твоих глазах такая правильная и пушистая.
- Может она просто знает правду? Поэтому ты не знакомила меня с ней, чтобы подольше использовать…
Это точно последняя капля. Он перешел границу. Внутри меня что-то треснуло и неприятно отдалось в ушах. От боли я морщусь и, еле шевеля губами, говорю:
- Я тоже знаю правду, Рон, и сейчас тебе её скажу, раз ты до сих пор ничего не понял. Я - не твоя девушка, и все твои претензии бессмысленны, а подозрения унизительны. И еще правда в том, что я разочаровалась в тебе, так и знай.
- То есть больше не нужен тебе – «сделал все, что нужно, а теперь проваливай»?
- Мне нечего тебе больше сказать, - сглатываю я горечь от потери человека, который когда-то понимал и поддерживал меня.
Я разворачиваюсь и ухожу, ловя спиной острые, наполненные обидой, «стрелы» Рона:
- Вот какая ты, Стеша! Знай, я тоже разочаровался! Ты еще пожалеешь, что так поступила, но не думай, что я как прежде приму тебя с распростертыми объятиями!
Мне хватает самообладания, чтобы не отвечать на этот истеричный бред. Если бы он был в здравом рассудке, то я бы сказала ему, что, итак, уже пожалела обо всем. Все было как-то неправильно и сомнительно. И вот он результат.
Я сажусь в машину, врубаю музыку и, игнорируя мужской силуэт, выруливаю с парковки.
Глава 30
Как выбраться из тупика, в который загнала себя? Бьюсь-бьюсь лбом о стену, в надежде дойти до просветления, но кроме огромной шишки и головной боли ничего не добиваюсь.
Невозможно дружить с парнем, кто-то из вас рано и поздно переступит границу дозволенного и захочет попробовать большее. Рон не справился с ролью просто друга, ему показалось этого мало – мальчик заигрался в свои «хотелки» и совсем забыл обо мне, и о том, чего хочу я? А когда получил отказ, то быстро нашел причины, оскорбляющие меня. И неважно правда это или нет, Рон оказался ведомым и зависимым от чужого мнения. Сначала слушал «песни» Адриана, а потом и Милы, сгенерировал в голове что-то среднее и высказал мне… Конечно, легче обвинить и обидеться, чем принять реальность, в которой проявил себя не лучшим образом.
Отпустить и не терзаться – самый верный вариант, но если бы так было все просто, как на словах. Мне неприятно, обидно и больно, и пока эти чувства – мои главные враги. Они, и еще одна персона женского пола, которая никак не успокоится…
Все началось на паре физкультуры. Я сразу почувствовала, что, что-то не так. Компания девчонок, среди которых числились новенькие, была слишком агрессивная. Мы играли в баскетбол, в ходе которого игроки противоположной команды несколько раз припечатывали мяч к моему лицу («случайно», разумеется), подрезали и фолили при любой возможности. Синяки, ушибы и, думаю, сотрясение мозга – вот таких друзей надарила мне эта ожесточенная игра. И ладно бы я была супер-игроком, который забивает очки со скоростью света и является прямой угрозой для победы другой команды… Но я ведь далеко не спортсменка. Поймай мяч и отдай обратно – моя основная функция. Что я есть, что меня нет, проку мало, чего уж врать, но видно девчонки так не считали и добивали меня до тех пор, пока не села на скамейку запасных после очередного столкновения, и как следствие, падения.
- Живая, Грачевская? – ухмыляется «баба-бой» двухметровая Сысоева, которая люто прессовала меня всю игру.
Пренеприятная, жуть. Есть люди, увидев которых даже издалека, хочешь обойти стороной, не то что завязать разговор. Человек явно не с твоей планеты, и держаться от таких лучше подальше. Для своего же блага…
- Пока да, - выдавливаю я, наклеивая пластырь на ссадину.
- Пока, - вторит Сысоева, разражаясь смехом, который подхватывают девочки из её команды.
Ненормальные. В этом я окончательно убеждаюсь в раздевалке, когда выхожу после душа с перевязанным на груди полотенцем.
Можно ли считать странным тот факт, что в раздевалке остаются только три самые бойкие девчонки, которые «любили» меня всю игру? Однозначно. Но я решаю не придать этому особого значения, и игнорирую их остренькие взгляды и подозрительную тишину. Хотя сердечко на интуиции нервно пошаливает в груди.