— Ничего эта мразь не сделает, — зло усмехается Олег. — А за уже совершенное ответит. Я его предупреждал! — ледяным тоном произносит мужчина, отпускает мою руку и идёт к окну. Вынимает телефон и куда-то звонит. — Добрый день Михаил. С Новым годом. Мне нужна услуга твоих ребят. Женщину мою обидели, дочери угрожали. В общем, нагнули меня. Хочется ответить по справедливости. Не вопрос, оплачу по праздничному тарифу. По беспределу пусть работают. Разгромят ему все там, попугают, чтобы обосрался. Но фейс не трогают. Это я сам. Хорошо. Адрес скину сообщением. Всё, жду, — скидывает звонок и оборачивается ко мне.
— Фотография ублюдка есть?
— В телефоне где-то была вроде старая.
Встаю с места, чтобы сходить за сумкой, но Олег останавливает меня взмахом руки и идёт сам.
Он возвращается с моей сумкой. Достаю телефон. Листаю файлы, находя старое фото Паши, и скидываю Олегу на телефон. Он переправляет фото ещё куда-то и откидывает телефон на стол. Подает мне руку, вынуждая встать с кресла, садится сам и тянет меня на себя.
— Лицом ко мне садись, — просит он, и я седлаю его сверху, упираясь коленями в кресло. Олег обхватывает меня за талию и тянет к себе ближе, утыкается мне в грудь и глубоко дышит, сильнее и сильнее прижимая меня к себе. — Никогда больше так не делай. Никаких, к черту, сюрпризов! — рычит как зверь мне грудь.
— Я больше не буду! Прости! — обнимаю его шею и только сейчас успокаиваюсь. — Прости меня такую дуру. Кольцо очень жалко.
— Я верну его! Либо куплю другое.
Опускаю голову ему на плечо, чувствуя, как его сильные руки забираются под толстовку и гладят.
— Люблю тебя, — глубоко вдыхаю его запах и закрываю глаза. В его руках уже не страшно. И угрозы Павла не имеют значения. Чувствую себя полностью защищённой.
— Я убью этого ублюдка! — холодно произносит и прижимает меня к себе так сильно, что спирает дыхание.
Никогда не был настолько напряжён. Натянут как струна. В голове только одна мысль: сначала сломать ублюдку все пальцы, которыми он посмел тронуть мою девочку, а потом разбить об стену его пустую башку. Я ведь предупреждал его. Ну почему такие отморозки никогда не понимают с первого раза?! Я никогда не был агрессивен и не испытывал такого дикого желания убивать.
Выхожу из машины и щурюсь от яркого солнца, отражающегося от снежных сугробов. Глубоко вдыхаю, пытаясь справиться с эмоциями. Закрываю глаза, а там Агния, заплаканная, беззащитная, нежная, со ссадиной на лбу, с синяками на руках и с содранным пальцем на месте моего кольца. И все, успокоиться не выходит, накатывает волна необузданной агрессии.
Натягиваю кожаные перчатки и прохожу в подъезд. Поднимаюсь по лестнице, стараясь мыслить адекватно и отмести эмоции. Сидеть за мразь не хочется.
Там уже ребята Михаила прессуют Павлика-отморозка. Клин клином, на одного ублюдка найдутся ублюдки посильнее. Карма она такая, возвращается вдвойне.
Тихо стучу в дверь, мне открывает парень Михаила и пожимает руку.
— Клиент готов, — усмехается парень, разминая шею. — Плачет уже и делает вид, что ничего не понимает.
— Хорошо, — расстегиваю пальто, осматриваю квартиру-студию. Точнее, все, что от нее осталось. Полный разгром. Мебель поломана, техника разбита, полки все вывернуты. Прохладно, потому что открыто окно, но все равно пахнет стойким перегаром. И посреди этого хаоса сидит наш Пашенька, привязанный к стулу, и реально плачет. Омерзителен. Одежда порванная, взъерошенный, опухший, но без следов побоев. Хотя морщится, конечно, от каждого всхлипа. Походу ребра поломаны.
Ребята — профессионалы. Один из них сидит напротив Паши и играется ножом-бабочкой, ловко крутя лезвием перед лицом Паши. Второй сидит на кухонном столе и чистит мандарин, третий — рядом со мной. Высокие, сильные, плотные ребята в камуфлированной форме без опознавательных знаков.
— Праздник, все отдыхают с семьями, родными и близкими, — говорит парень, который сидит напротив ублюдка. — А нам приходится возиться с тобой. Нехорошо. Испортил ты нам настроение. А мы не любим, когда нам портят настроение. И чего тебе, уроду, спокойно не жилось? А теперь проблем себе нажил. В долги себя пожизненные загнал. Но мы помолимся за то, чтобы у тебя, урода, хватило здоровья отработать долг, — парни начинают дружно ржать.
— Да вы хоть объясните, за что?
— А ты прямо не знаешь? — усмехается парень. — Гор, он у нас святой. Великомученик, — ухмыляется парень и резко приставляете к горлу урода нож. Паша бледнеет и начинает покрываться липким потом. — А может, да ну его? — переводит взгляд на парня с мандарином. — Очистим мир от падали?
Паша начинает бегать взглядом по комнате и замечает меня, широко распахивая глаза. Парень убирает нож и встает со стула, предлагая его мне.
— Кольцо нашли? — спрашиваю я, снимая пальто. Закатываю рукава свитера, но перчатки оставляю, не хочется сбивать костяшки.