Влюбленная Пион

После церемонии мы все уселись на свои места, и нам подали роскошное угощение. Каждое блюдо обладало особым значением. Например, мы ели «ногу дракона, которая посылает сыновей»: это была свиная нога, об­жаренная на медленном огне с десятью разными приправами. Считалось, что это блюдо помогает зачать сына. Слуги принесли к каждому столу «цыпленка нищего». Испеченная глина громко хрустнула, и комната наполнилась ароматами имбиря, вина и грибов. Одно кушанье следовало за другим, и каждое обладало собственным ароматом, способным усладить любой вкус. Вкусные и невкусные блюда, благоуханные и с резким ароматом, сладкие и кислые, соленые и горькие. На де­серт слуги принесли солодовые пирожные, приготовлен­ные с использованием клейкого риса, красных бобов, грецких орехов и травы, растущей на берегах озера. Они способствуют перевариванию, и это позволит нам оста­ваться стройными и дожить до старости. Пирожные были восхитительны, но я так волновалась, что не могла есть.

После банкета начался последний конкурс. Фонари потушили, чтобы каждая незамужняя девушка попро­бовала протянуть нитку в иголку при свете единствен­ной зажженной курительной палочки. Если ей это уда­валось, это значило, что вскоре после свадьбы она ро­дит сына. Женщины выпили немало вина из Шаосин, и потому каждую неудачную попытку сопровождали громкие взрывы смеха.

Я тоже старалась хохотать как можно громче, хотя сама в это время уже думала о том, как мне встретиться с моим незнакомцем, чтобы мое отсутствие не заметили. Я предположила, что внутренние помещения повторя­ют окружающий их сад, и решила руководствоваться этим представлением. Мне оставалось только надеять­ся и догадываться и стараться предусмотреть каждый шаг, как я делала это, когда играла с папой в шахматы.

Теперь, в отличие от первого вечера, мне уже не хоте­лось сидеть в первом ряду. Конечно, там я была ближе всего к сцене, где показывали оперу, но в то же время все женщины могли меня видеть. Но я не могла опоздать и сесть сзади, как вчера, потому что мама могла бы что-нибудь заподозрить. Она знала, что я слишком люблю оперу и не допущу того, чтобы опять опоздать. Мне нуж­но было вести себя так, как будто я стараюсь задобрить ее, особенно после того, что случилось сегодня днем. Я продолжала судорожно раздумывать о том, что мне делать, как вдруг мой взгляд упал на Тан Цзе. Я проиг­рала в уме всю партию. Да, я могу использовать этого ребенка, чтобы придать моим действиям невинный вид.

Лотос сумела вдеть нитку в иголку, и все ей зааплоди­ровали, а я прошла через комнату к Цзе. Она ерзала на краешке стула, надеясь, что моя мать предложит ей при­нять участие в игре. Но такого быть не могло. Цзе при­дется подождать, пока начнутся церемонии приготов­ления к ее свадьбе: ведь она была маленькой девочкой, и ей еще не выбрали жениха.

Я коснулась ее плеча.

— Пойдем, — позвала я, — я покажу тебе кое-что.

Она соскользнула со стула, и я взяла ее за руку, убе­дившись в том, что моя мать видит, что я делаю.

— Ты знаешь, я уже помолвлена, — сказала я, когда мы вошли в мою комнату.

Девочка с серьезным видом кивнула.

— Хочешь увидеть подарки, которые мне прислали?

Цзе взвизгнула. Мысленно я сделала практически то же самое, но по другой причине.

Я открыла крышку сундуков из свиной кожи и показала ей присланные рулоны воздушного шифона, блестящего шелка и тяжелой парчи.

Грохот тарелок и бой барабанов стали созывать гостей сад, и Цзе вскочила на ноги. Я слышала, как за дверью моей комнаты в коридоре собираются женщи­ны.

Я хочу показать тебе мой свадебный костюм, — торопливо проговорила я. — Уверена, тебе очень понра­вится головной убор.

Девочка опять села на кровать и начала нетерпеливо eрзать, сбивая покрывало.

Я принесла вышитую красную шелковую юбку, ко­торую я надену на свадьбу. На ней были десятки кро­шечных складок. Женщины, нанятые папой для этой работы, проложили стежки так, что цветы, облака и переплетенные символы удачи расположились в иде­альном порядке. Если в день свадьбы я сделаю всего один слишком широкий шаг, он будет нарушен. Туника так­же была великолепна. Обычно на ней делают всего че­тыре застежки: у горла, на груди и под мышками, но мастерицы пришили к моей тунике дюжины малень­ких застежек из тесьмы: они должны были поставить в тупик моего мужа и сделать брачную ночь длиннее. Го­ловной убор был простым и элегантным: на нем был целый сад тонких золотых листочков, которые будут трепетать и гореть в лучах солнца при каждом моем шаге, а красная вуаль спрячет мое лицо, чтобы я не видела своего мужа до тех пор, пока он ее не поднимет. Мне всегда нравилось разглядывать мой свадебный костюм, но теперь это рождало во мне мрачные чувства. Зачем украшать себя, словно подарок, если ничего не чувству­ешь к человеку, которому тебя отдают?

— Как красиво! — ахнула Цзе. — А мой папа обещал, что на моем свадебном уборе будут жемчужины и яшма.