Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр

Мейзи по мере сил выразила огромное желание прогуляться по чудесному саду и одновременно абсолютную уверенность, что в обществе Перси ничто отвратительное ей встретиться не может, что вернуло бы разговор на круги своя, если бы Перси не увидел в ней вдруг маленькую женщину, которая ждет от него защиты от уродливой реальности жизни. Сочтя, что дохлая крыса относится как раз к последней и что старина Джордж в сходном кризисе не медлил бы и минуты, он сказал твердо:

– Иди с тетей Эсси, старушка. Я тебе покричу, когда буду готов.

Она прекрасно подходит для Перси, решила тетя Эсси, пока они прогуливались вместе по саду. Глупенькая, но обеими ногами стоит на земле. Ее «глупость» – как платье, которое она надевает, чтобы очаровать склонного защищать мужчину, и это «платье» очень даже идет большим круглым глазищам и худенькой фигурке, и как раз оно, очевидно, завлекло крепкую правую руку и ограниченный интеллект жениха. Перси будет защищать свою Мейзи от жестокого мира, а Мейзи позаботится о том, чтобы он при этом не пострадал.

– Я склонен забывать, – говорил пастор Хлое, пока они другой тропинкой неспешно шли в розовый сад, – что Перси не просто обручен с какой-то леди, но прямо-таки женат на любимом деле. В данном случае – чердачном, и если рискнуть поиграть словами, я бы сказал, пять сегодня оказалось совершенным числом, поскольку его, вероятно, впервые можно безболезненно разделить на три пары.

– У моего мужа по жене на каждом чердаке, – пробормотала себе под нос Хлоя, точно проверяя шутку на вкус.

– Он починил органные мехи в церкви. Замечательный, чудесный дар. Жаль, что у меня его нет.

– Кто ведет хозяйство в доме пастора?

– Вы про работу по дому?

– Да.

– У меня есть экономка. Очень дряхлая, как и сам дом. Я… я… лишь малой частью дома сейчас пользуюсь.

– Живете один в трех комнатах, а остальные используете для собирания пыли?

– Ну, наверное…

– Альфред, вы сошли с ума.

– А что мне делать?

– Одуматься. Выздороветь.

– Сегодня утром Эсси мне сказала, что я очень глупый.

– Она хотела сказать – сумасшедший.

– Принимаю ваш приговор, дорогая. Я тем более склонен с ним согласиться, поскольку вы очень умная молодая женщина, однако ни малейшего понятия не имею, о чем вы говорите.

– Хотите, чтобы вам все поднесли на блюдечке?

– Сдается, что так.

Хлоя посмотрела на него так, словно обдумывала целую речь, но потом только вздохнула и покачала головой:

– Блюдечко только одно. И что же с этим делать?

– Рискнуть, – улыбнулся пастор.

– Хорошо. Готовы?

– Да.

– Почему вы не попросите Эсси стать вашей женой?

Необычайный покой накатил на пастора, накрыв его с головой. Полнейшая неподвижность. У него словно бы дыхание перехватило от благоговения, лишив способности двигаться при виде картин прошлого, каким оно могло бы быть, и будущего, каким оно еще могло стать. Хлоя, равно неподвижная, равно безмолвная, ждала. Весь мир ждал… Со слабым вздохом он вернулся к жизни.

– Вы совершенно правы, моя дорогая девочка, – мягко сказал он, – дорогая, дорогая девочка. Я был сумасшедшим.

Хлоя похлопала его по руке, но промолчала.

– Сумасшедшим и глупым, что уже давно не попросил ее руки, что не умолял выйти за меня. Но я был бы равно сумасшедшим, если бы надеялся, что она выйдет за меня сейчас, если бы предположил, что у меня еще осталось что ей предложить.

– Огромное число мужчин просило меня выйти за них, – сказала Хлоя. – Они всегда создавали впечатление, что им что-то нужно, а вовсе не собираются что-то предлагать. На самом деле так гораздо более лестно.

– Будь у меня чуточку больше средств! Эсси очень состоятельная женщина…

– Ну а вы, конечно, очень корыстный мужчина, – насмешливо отозвалась Хлоя. – Тогда вам надо сделать вид, будто вы не охотитесь за ее деньгами. Вздрогните от удивления, когда услышите, что у нее есть собственный счет в банке. Скажите, что думали, будто Перси раз в неделю посылает ей чек по почте. Что-нибудь да придумаете.

Пастор улыбнулся:

– По-вашему, деньги не важны?

– Только для мирских созданий вроде меня. Не для святых, как вы с Эсси.

– Эсси – да. – Он посмотрел на чудесный старый, увитый розами дом за лужайкой и сказал: – Честно ли просить ее все это бросить?

– А пасторский дом она не может так же украсить?

– Ну…

– В созидании больше радости, вы же сами знаете. Женщина получает удовольствие от перестановки стула от одного камина к другому и рассуждений, стало ли так лучше. Какое счастье это принесет Эсси.

– Вы очень убедительны, моя милая. – Похлопав ее по руке, он встал. – Мне надо домой. Надо заглянуть к кое-кому в деревне.

Хлоя тоже встала, почти такая же высокая, как он сам.

– Вы очень на меня сердитесь?

– Сержусь? Будь у нас такое в обычае, я устроил бы большой праздник и просил бы вас стать моей дочерью.