Влюбленный без памяти

Новый дом пах краской и деревом, и я сидела посреди кухни на стуле и слушала, как это пустое помещение живёт своей жизнью.

Соня и Макс остались с папенькой, у которого они вызывали настоящий восторг, а я просто приехала в наше почти-готовое-жильё, чтобы пропитаться его энергией и силой.

В новых домах своя магия… Особенная.

– Как тебе замок, принцесса? —ты упал передо мной на колени.

Свет из окна ласкал твоё лицо и отросшие волосы, которые так сексуально падали на него, и я не сдержала счастливого смеха. Как всё прекрасно! Как я счастлива, и как огромно моё сердце! Оно для тебя, для нашей трёхлетней девочки-Сони и нашего малыша-Макса, который просто воплощение идеального младенца, способного спать сутками и никак меня не тревожить.

– Хочу… выйти на работу, – неожиданно, не прекращая смеяться, заявила я и обняла твою шею, а ты засмеялся в ответ.

Я окончила ВУЗ, но мой диплом никуда не годен ни по сути, ни по содержанию. Из декрета в декрет я мало что узнавала, кроме безусловно ценных знаний молодой мамочки.

– Работать? Кем? – твой смех был таким, будто сказанное было нашей общей шуткой.

Ну такая… семейная хохма, то, что нужно только начать рассказывать, и все поймут и станут смеяться. Я послушно засмеялась, списывая отсутствие искренней радости на непонимание

– Ну… Никич говорит, что я могла бы стать тренером по йоге. У меня круто получается, и я могу пройти обучение, которое оплатит клуб. Неполная занятость… я буду работать немного и…

– А Макс? – ты всё ещё улыбался, и это давало надежду.

При звуке имени сына внутри всё сжалось от нежности. Мой комочек, послушный ребёнок, который просто… мой.

– Папенька говорит, что будет…

– Ты поговорила с папой? – Твоя бровь, кажется, взлетела так высоко, что я отпрянула удивлённо и неверующе.

– Ну… я забирала от него детей после йоги и поговорила. Маша мне поможет.

– Маше четырнадцать, – в голосе зазвенела сталь, непривычно и колюче.

– И что? Я сидела с ней…

– Блин, Нель. Когда мы решили, что будет Макс, мы договорились!

– Что я буду сидеть дома всю жизнь до выпускного? Чёрт, Марк! Мне нужно всего два часа два раза в неделю! Всё! Это немного!

– Нель, тебе рассказать… – Я снова отпрянула. А вот этот тон я уже слышала, сейчас начнём считать. Ну ок, давай… – Автошкола: папенька посидит с Соней – полгода. Йога: папенька посидит с Соней – третий год пошёл. Доучиться: папенька посидит с Соней – доучились. Аллилуйя! – Аллилуйяя! Песня, которую мы любили у «Братьев Грим»… – Может, отдадим детей папеньке? Он всё время с ними сидит!

В тот день я, наверное, дала слабину. Впервые. Потому что пошла после ссоры с тобой, которая была оправдана и с твоей, и с моей стороны, и рассказала всё подружке Нике…

В тот день в моей жизни появилась фраза «Хватит позволять ему решать за тебя».

И это был первый этап того, что после я назвала «Лодка брака, разбившаяся о феминизм».

Глава 40. Сейчас

Я влюбилась в собственного мужа. И это моё наказание.

Мы сидим в кухне друг напротив друга и молчим. И всё в нём мне кажется настолько идеальным, что мысль о расставании режет сердце финским ножом. А он сидит и смотрит на меня очень внимательно, будто даже хочет наизнанку вывернуть и докопаться до самой сути.

– Неля? – будто спрашивает, я не знаю что на это отвечать.

– Почему ты сказал, что я тебя… не люблю?

– Я такого не говорил, – он очень медленно качает головой, складывает руки в замок под подбородком и продолжает свою внимательную пытку.

– Ты сказал…

– Я сказал, что ты обещала любить меня, – говорит тихо, спокойно. Я не верю, что вчера мы на этом самом столе, за которым сейчас сидим на расстоянии метра друг от друга, трахаись, как идиоты.

Трахались и смеялись, потому что столом я отбивала себе лопатки, а у Марка свело ступню. А ещё мы ножкой поцарапали паркет.

– Об… обещала. И любила…

– Любила, – кивает он, а я зажмуриваюсь, чтобы оказаться уже в домике и ничего не видеть и не слышать, а потом выдыхаю и произношу: – Я люблю тебя.

Стоит это сказать, и будто внутри прорывается какая-то плотина. Или кто-то вынимает из стока пробку, и вода начинает уходить, закручиваясь в спираль. Уходит, уходит, уходит… Я сижу и чувствую, как тело наливается эйфорией, а в кончиках пальцев покалывает.

– Ты побледнела, – Мак срывается с места, и вся его холодность рассыпается ледяной скорлупой. – Сахар? Таблетки?

Я качаю головой. Мне хорошо.

– Я люблю тебя, – повторяю тихо.

– Ты уверена, что тебе хорошо? Давай принесу глюкометр…

– Я люблю тебя, – говорю на одной ноте, не повышая голос, а Марк всё равно не слышит.

Я говорила это и раньше. Сказать – не проблема, просто не уверена, что за последние годы понимала смысл этих слов, произнося их. Кажется, что они утратили для меня смысл, превратились в десять букв и два пробела.

– Зачем ты это мне говоришь, Нель? – его вопрос не то чтобы жалобный, просто какой-то… может, печальный? Или обречённый?

– Я люблю тебя, но так как раньше – не будет.