Влюбленный дьявол

Попытка моя увенчалась успехом, я погрузился в дремоту и увидел приятные сны, словно бы созданные для того, чтобы душа моя могла отдохнуть от томивших её причудливых и пугающих мыслей. Впрочем, сон этот был весьма продолжительным, и моя мать, впоследствии размышляя над моими приключениями, утверждала, что он был неестественным. Проснулся я на берегу канала, откуда отплывают корабли в Венецию.

Уже стемнело. Я почувствовал, что кто-то тянет меня за рукав: это был носильщик, предлагавший взять мои вещи, но у меня не было с собой даже ночного колпака. Бьондетта появилась у другой дверцы и сообщила, что наш корабль сейчас отчалит. Я машинально вышел из кареты, взошёл на борт и снова впал в тот же летаргический сон.

Что ещё сказать? На следующее утро я проснулся в роскошных апартаментах лучшей венецианской гостиницы, на площади св. Марка. Мне приходилось бывать здесь и раньше, и я тотчас же узнал её. Возле моей кровати было приготовлено бельё и роскошный халат. Я решил, что это предупредительность хозяина, видевшего, что я прибыл без всякого багажа.

Я встал и оглянулся, нет ли в комнате, кроме меня, ещё кого-нибудь. Я искал Бьондетту.

Устыдившись этого первого движения, я мысленно возблагодарил судьбу значит, этот дух и я не неразлучны; я избавился от него, и если за свою неосторожность я поплачусь лишь гвардейской ротой, можно считать, что мне очень повезло.

— Мужайся, Альвар, — говорил я себе, — кроме Неаполя, есть и другие дворы и государи. Пусть это послужит тебе уроком, если ты во обще способен исправиться. Впредь ты будешь вести себя лучше. Если тебе дадут отставку, тебя ждут любящая мать, Эстрамадура и честное наследие отцов. Но чего же хотел этот бесенок, не покидавший тебя целые сутки? Он принял весьма соблазнительный облик. Кроме того, он дал мне денег, я хочу вернуть их ему.

Не успел я закончить эти рассуждения, как мой кредитор вошёл в комнату в сопровождении двух слуг и двух гондольеров.

— В ожидании пока приедет Карло, вам нужны слуги, — сказал он. — В гостинице мне поручились за их честность и расторопность, а вот эти двое самые смелые молодцы Венецианской республики.

— Я доволен твоим выбором, Бьондетто. Ты тоже устроился здесь?

— Я занял в апартаментах вашей милости самую отдалённую комнату, чтобы как можно меньше стеснять вас, — ответил паж, опустив глаза.

Я оценил эту деликатность, с которой она выбрала себе жилище на некотором расстоянии от меня, и был благодарен ей за это.

«В самом худшем случае, — подумал я, — я не смогу прогнать её, если ей вздумается незримо присутствовать в воздухе, чтобы искушать меня. Если она будет находиться в заранее известной мне комнате, я сумею рассчитать расстояние между нами и соответственно вести себя».

Удовлетворённый этими доводами, я вскользь одобрил всё, что она сделала, и собрался идти к банкиру моей матери. Бьондетта отдала распоряжения относительно моего туалета; окончив его, я вышел из дому и направился в контору банкира.

Приём, оказанный мне, поразил меня. Он сидел за своей конторкой. Ещё издалека, завидев меня, он приветливо улыбнулся и пошёл мне навстречу.

— Я не знал, что вы здесь, дон Альвар, — воскликнул он, — вы пришли как раз вовремя, а не то я чуть было не совершил промах: я как раз собирался отправить вам два письма и деньги.

— Моё трёхмесячное жалованье?

— Да, и ещё кое-что сверх того. Вот двести цехинов, прибывшие сегодня утром. Какой-то пожилой дворянин, которому я дал расписку, вручил их мне от имени доньи Менсии. Не получая от вас известий, она решила, что вы больны, и поручила одному испанцу, вашему знакомому, передать мне эти деньги, чтобы я переслал их вам.

— А он назвал вам своё имя?

— Я написал его на расписке; это дон Мигель Пимиентос, он говорит, что был у вас в доме конюшим. Не зная, что вы здесь, я не спросил его адреса.

Я взял деньги и вскрыл письма. Моя мать жаловалась на здоровье, на моё невнимание и ни словом не упоминала о посылаемых деньгах. Это заставило меня ещё глубже почувствовать её доброту.

Видя свой кошелёк столь кстати и столь щедро наполненным, я вернулся в гостиницу в весёлом настроении духа. Мне было нелегко разыскать Бьондетту в её убежище: это было некое подобие квартиры с отдельным входом. Случайно заглянув туда, я увидел Бьондетту, склонившуюся у окна над остатками старого клавесина, которые она пыталась собрать и склеить.

— У меня теперь есть деньги, — сказал я, — возвращаю вам свой долг.

Она покраснела, как всегда перед тем, как заговорить. Разыскав мою расписку, она вернула её мне, взяла деньги и сказала, что я слишком пунктуален и что она желала бы подольше иметь повод оказывать мне услуги.

— Но я должен тебе ещё за почтовую карету, — возразил я. Счёт лежал у неё на столе, я заплатил и с напускным хладнокровием направился к выходу. Она спросила, не будет ли у меня каких-нибудь распоряжений, таковых не оказалось, и она спокойно принялась за своё занятие, повернувшись ко мне спиной. Некоторое время я наблюдал за нею. Казалось, она была целиком поглощена своей работой, которую делала ловко и энергично.