Влюбленный эльф

Локоны между тем полезли под белье и резким рывком сорвали и его, разбросав обрывки по углам комнаты. Аниэль осталась абсолютно обнаженной — висящей над столом, за которым сидели ошеломленные министерские сотрудники.

Посверкивая фиолетовым, один из спецназовских локонов оторвался от эльфийки и отправился за стулом, на котором руководительница лесообрабатывающей отрасли начинала совещание. Установив стул посреди стола, локоны придали обнаженной женщине вертикальную форму, затем насильно усадили на стул.

— Запрещенных веществ не обнаружено, — объявил командир спецназа. — Поступило сообщение, что они находятся в другом месте. Мы уходим.

После этих слов спецназовские волосы оставили Аниэль и начали подтягиваться к черепным коробкам своих владельцев. Когда волосы окончательно втянулись, но еще продолжали искрить, спецназовцы — все, как один — прислонились к стенкам и принялись размазываться по ним, превращаясь во фруктовые полосы и растертые дольки. В тот же момент фрукты стали собираться из долек и разломанных частей в целые. Когда плоды приняли совершенно нетронутый вид, а спецназовцы растворились и съежились в них до полного исчезновения, фрукты проделали обратный предыдущему путь: переместились по воздуху и хлопнулись в деревянные чаши, в которых до того пребывали.

Аниэль, обнаженная и в полуобморочном состоянии, осталась в кресле, располагавшемся на круглом столе. За столом, пораскрывав рты, продолжали находиться министерские работники — участники совещания по древесной промышленности.

1.7. В лекарне

В среду мать взяла Ариэля проведать отца, в лекарню, которая представляла собой увитое плющом здание, с широкими окнами и просторным входом.

Они зашли в лекарню и поднялись на четвертый этаж, где располагалась отцовская палата. Перед входом в палату сидел эльф в тоге защитного цвета. Ариэль заметил, как при виде появившихся в коридоре посетителей эльф напрягся, но тут же — вероятно, увидев, что это эльфийка с ребенком, к тому же родственники больного, — расслабился.

Ариэль с матерью прошли в палату, и Ариэль увидел отца. То есть сначала Ариэль даже не понял, что в палате находится его отец: неизвестный инвалид лежал на боку, весь перебинтованный. Точнее, перебинтовано было его тело — руки и голова, — тогда как крылья поддерживались специальной конструкцией.

Ариэля, по первому взгляду, больше всего заинтересовала эта конструкция, предназначенная, насколько он понял, для фиксации поломанных крыльев. Конструкция состояла из дощечек и ремешков, бережно охватывавших и скреплявших крылья. Из мест переломов торчали небольшие штифты, с прорезанными в них отверстиями. Продетые сквозь штифты веревочки удерживали конструкцию в целом. На весу конструкция поддерживалась за счет ввинченного в потолок крючка с привязанной к ней веревочной петлей.

Ариэль с матерью приблизились к кровати. Мать всхлипнула и села на стул, тогда как Ариэль остался стоять рядом с кроватью, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

Мать взяла отца за руку — веки больного задрожали, и глаза открылись. Теперь, несмотря на скрывающие больного бинты, Ариэль видел, что перед ним отец. На кровати в лекарне отец выглядел более знакомым, чем в луже крови на полу общественного туалета и в то же время не совсем знакомым.

— Как ты? — спросила мать.

Губы больного задвигались и зашептали:

— Уже лучше.

— Тебя покормить? Я принесла фрукты.

Мать принялась выкладывать принесенные фрукты на тумбочку.

— Потом.

— Хорошо. Скажи, когда захочешь.

— Ариэль…

Мать подтолкнула Ариэля поближе к отцу.

— Ариэль, ты ходил в детский садок?

— Ходил, — ответил мальчик несколько удивленно.

— Тебя никто не обижал?

— Нет, папа, — замотал головой Ариэль, и крылья его от такого бестолкового вопроса затрепетали. — Зловредина хотел отнять у меня волшебные треугольники, но я не позволил. Я дал Зловредине в лоб, а Мюриэль добавила.

— Мюриэль? — зашевелил губами больной.

— Да, мы играли в волшебные треугольники, — повторил мальчик.

Странно, что отец не понимает — наверное, из-за того, что он больной, а был бы здоровый, наверняка понял.

— Мюриэль тоже была в детском садке? — спросил отец, тяжело ворочая губами.

— Да, конечно, — ответил Ариэль и на всякий случай добавил. — Она не заболела.

— А ты… ты больше не применял магии?

Ариэль потупился, но все же пробурчал:

— Не применял.

«Если, конечно, не считать за магию волосы, которые схватили убегающего Зловредину за ноги и подтянули к себе. Но это разве магия?! Так себе магия, если честно. С волос искры почти и не сыпались, так что Зловредина даже не получил ожога. А после того, как волосы подтянули Зловредину поближе и сократились до нормальной длины, началась обыкновенная куча-мала. Она, конечно, неприятна, но назвать кучу-малу магией никак невозможно».

Все это Ариэль мог сказать отцу, но из врожденной скромности промолчал. Тем не менее по волосам мальчика прогулялась голубая искра.

Отец помолчал, потом прошептал:

— Хорошо.

За спинами заскрипела дверь. Ариэль с матерью обернулись и увидели входящего в палату высокого седовласого эльфа.

Мать вскочила со стула: