Влюбленный эльф

Ариэль погладил девушку по щеке, но вздрогнул, наткнувшись пальцем на гладкий рубец.

— Прости за это, — прошептал он.

— Это произошло слишком давно, — прошептала в ответ Мюриэль. — Ты не виноват, тебе было всего… сколько нам тогда было? Пять циклов?

— Шесть.

— Вот видишь. Вчера ты мог меня арестовать и выдать властям, но не сделал этого, хотя был в своем праве. Сегодня мог меня убить, причем за дело — по крайней мере, тебе так казалось. Но не убил. Считай, что шрам на щеке — плата за мое спасение. Признаться, я весьма скромно заплатила за свою жизнь. А ты сильно продешевил, Ариэль — пусть этот случай послужит тебе наукой.

Они еще раз поцеловались, а потом побрели к светящемуся в отдалении землепроходческому комбайну.

2.9. Долина гоблинов

На протяжении последующих четырех дней Ариэль ничем не занимался и скучал. Скука прекращалась лишь ночью, когда к нему приходила Мюриэль — но наступало утро, девушка уходила, и Ариэль принимался ждать наступления новой ночи.

«Червь» полз через Алармейские горы в долину гоблинов за провизией — по крайней мере, так сказала Мюриэль.

— Помнишь, из-за чего ты поранил мне щеку? — не преминула напомнить она. — Из-за того, кто первый доберется до Алармейских гор.

— Мы посетили их одновременно. Выходит, оба оказались неправы, — признал Ариэль, кляня себя за испорченную щеку.

— Если не считать того, что я уже пятнадцать циклов постоянно переваливаю через Алармейские горы, — напомнила девушка.

— На этот раз мы посетили горы одновременно! — попробовал выкрутиться юноша.

— Моя каюта ближе к голове «Червя» на два сектора, — не согласилась Мюриэль. — Выходит, я посетила Алармейские горы раньше.

— Ты пролезла под ними. Это не считается! До Алармейских гор нужно долететь — я прекрасно помню, о чем мы спорили.

Оба посмеялись и занялись ласками.

Через четыре дня «Червь» прополз под Алармейскими горами и оказался в долине гоблинов. Разницы для находящихся в «Черве» эльфийцев не было никакой — в том смысле, что никто не почувствовал никаких изменений, — но известие о предстоящем выходе на поверхность, причем в незнакомой стране, заставляла приятно волноваться.

На пятый день подземного путешествия «Червь» замер без движения. Его головные сегменты приняли горизонтальное положение, тогда как остальные находились в наклонном, что заставляло предположить: голова землепроходческого комбайна высунулась наружу и лежит на поверхности, тогда как хвост остается в земле, готовый в любой момент дать задний ход. Судя по суете, в которой пребывали обитатели «Червя», предположения Ариэля были верными.

Наконец люк открыли, и эльфийцы выбрались наружу: Ариэль, которому пришлось дожидаться прихорашивающуюся Мюриэль, выбрался из «Червя» с некоторым опозданием.

Какое счастье глотнуть свежего воздуха после недельного пребывания под землей! Облака, которые обычно не замечаешь, приветливо плывут над головой, ветерок легко обдувает соскучившееся по движению тело. И солнце — конечно, солнце! Солнечные лучи согревают, заставляя потягиваться, расправлять крылышки и стремиться навстречу жизни, какой бы она ни была.

Местность, открывшаяся перед эльфийцами, была сельской — показательно патриархальной, с лугами, разделенными светлыми перелесками, и фермерским домиком на переднем плане. К домику примыкали ограды, за которыми нагуливал бока разнообразный скот: свиньи, коровы, лошади. За сетчатыми оградами копошилась домашняя птица: куры, гуси, индейки.

Хозяином всего этого добра был седой гоблин, одетый в потертый хитон и резиновые сапоги.

Сейчас гоблин занимался делом: срезал жир с боков свиньи, зажатой в специальные колодки и истошно визжащей. Срезанный жир гоблин складывал в эмалированный таз, явно гномьего производства.

Рядом гоблином стояли Варсиэль и Грач — в ожидании, когда сельскохозяйственный производитель закончит свою тяжелую работу.

Гоблин срезал последний кусок жира с боков хавроньи и похлопал ее по голову задку, после чего поднял с земли ранее отстегнутую свиную кожу, и принялся пристегивать. После того, как кожа вплотную прилегла к свиным ребрышкам, гоблин еще раз осмотрел животное и ослабил колодки. Свинья с радостным хрюканьем вырвалась на свободу и помчалась за ограду к товаркам. В сравнении с ними, упитанными и довольными жизнью, лишившееся жировой прослойки животное выглядела как скелет после двухлетнего заточения в концентрационном лагере.

Гоблин взял таз, полный жировых отложений, и пошел в дом, за ним направились Варсиэль с Грачом.

— Папа, я покажу Ариэлю фермерское хозяйство! — крикнула Мюриэль.

— Хорошо, — согласился Варсиэль.

И гоблин тоже согласно махнул рукой, давая понять: показывай, мол, что хочешь, только под ноги не попадайся.

— Этого гоблина зовут Брогг, — пояснила Мюриэль. — Мы у него продукты давно закупаем, циклов десять. До этого закупали у другого гоблина, но его я плохо помню, давно дело было.