Вместе или врозь? Судьба евреев в России. Заметки на полях дилогии А. И. Солженицына

События на Балканах не раз уже приводили Россию на грань войны «за славянское дело», хотя мало кто понимал, в чем, собственно, оно состоит. Освобождаясь от владычества Турции, малые балканские народы тотчас вступали в борьбу друг с другом, а это открывало калитку в их задний двор для Австрии. Россия бряцала оружием, но к войне готова не была. В 1910 году роковое развитие событий предотвратил Столыпин, в 1912-м — Коковцов. В 1914-м (премьером был уже «вынутый из нафталина» Горемыкин) отчаянную попытку остановить царя предпринял Витте. Давний сторонник континентального союза (Франции-Германии-России), он понимал, что война между ними может привести только к гибели. Но Витте был ненавистен слабому и лукавому самодержцу и повлиять на события не мог. Если у кого был шанс остановить его, то только у Распутина. Старец был убежден, что, будь он в тот момент в Петербурге, войны бы не допустил. Так это или нет, проверить невозможно, так как история не знает альтернативных вариантов. Она пишется набело.

Согласно доминирующему мнению, Первая мировая война открыла путь к революции. Такова основополагающая концепция советской историографии; из нее исходил и Солженицын, когда начинал раскрутку «Красного колеса» с августа 1914 года.

Между тем, внутреннее положение России было таково, что война отодвинула революционный взрыв, а не приблизила его. После позорного провала дела Бейлиса и распутинских скандалов власть находилась в глухой изоляции от страны и общества. Грозно нарастало забастовочное движение, сопровождавшееся массовыми демонстрациями под красными флагами, с пением революционных песен. За первые четыре месяца 1914 года, суммировала газета «Русские ведомости», в России бастовало 447 тысяч рабочих — против 95 тысяч за такой же период 1913 года, тоже далеко не спокойного.[413]

Но наиболее важным признаком надвигающегося взрыва был не сам по себе рост рабочего движения, а солидарность с ним почти всех слоев общества. Даже съезд промышленников, словно для намеренного посрамления марксистской ортодоксии, поддержал рабочее движение. В телеграмме на имя премьера Горемыкина съезд указал, что забастовки вызваны причинами, которые лежат «вне сферы действия торговли и промышленности». «Власть борется с рабочим движением средствами, которые промышленники не могут одобрить. Задача промышленности — ввести рабочее движение в должные рамки и смягчить его, а не обострять; между тем, правительство в своей борьбе с рабочими знает один лишь лозунг, держится одного лишь принципа: хватай!» — говорили делегаты съезда.[414]

Правительство насаждает «повсеместный административный произвол», «создает недовольство и глубокое брожение в широких и спокойных слоях населения»,[415] — констатировала резолюция Государственной Думы, принятая большинством в две трети голосов, то есть ее поддержали не только революционные партии, не только умеренная кадетская оппозиция, но и партия октябристов.

«Наше объединенное правительство лишено творческих сил и государственного понимания… На одно только у объединенного правительства хватает энергии и страсти — на борьбу с обществом, — мотивировал резолюцию умеренный депутат-прогрессист[416] Ефремов. — Земства и города всячески стесняются, школы и суд разрушаются. На права народного представительства [Думы] ведется систематический поход. Только в этом правительство объединено, только в этом здесь оно действует последовательно… Антагонизм различных ведомств во всем, что не касается борьбы с обществом, интриги сановников, своеволия местных властей, вмешательства союзнических [Союза русского народа] организаций и прикрывающихся религиозным мистицизмом развратных проходимцев [Распутин], вмешивающихся в назначение высших должностных лиц и в управление государством, — все это служит ясным показателем разложения и анархии власти».

[417]

Обстановка грозно напоминала 1905 год, причем становилась все более накаленной. С начала июля на Путиловском заводе начались волнения в знак солидарности с бастовавшими бакинскими нефтяниками, беспорядки быстро перекинулись и на другие предприятия.

«4-го июля, с утра в течение дня, прекратили работу рабочие фабрично-заводских предприятий и типографий, в числе около 60 000 человек, причем большая часть из них, выйдя на улицу, пыталась петь революционные песни и по пути следования снимать с работ небастующих еще рабочих, но чинами полиции демонстранты были немедленно рассеиваемы», — писала газета «Ранее утро».[418]

В столкновениях с полицией было убито несколько человек; их похороны вылились в еще более грозные демонстрации. Когда против демонстрантов вызывали казаков, демонстранты не разбегались, а строили баррикады.

Забастовки протеста охватили многие предприятия Москвы, Харькова, Варшавы; в Риге бастовало 40 тысяч рабочих, восемь тысяч — на верфи в Николаеве. Волнения охватили крестьянство, так и остававшееся по преимуществу безземельным и малоземельным.

Плакат времен Первой мировой войны