Вместе с флотом

Или взять, к примеру, уничтожение поврежденных судов. К чему вести за тысячи миль тот или иной транспорт с тысячами тонн таких необходимых нам грузов, чтобы чуть ли не в самом конце пути своими руками пустить транспорт ко дну, если он получил повреждение от бомбы или торпеды, но остался на плаву и мог продолжать путь? Почему огромные транспортные суда с грузами, предназначенными Советскому Союзу, должны отправляться на дно моря при первом же, отнюдь не смертельном повреждении?

Майский случай с теплоходом «Старый большевик», равно как и подобные случаи с другими советскими транспортными судами, не только свидетельствует о самоотверженном, героическом поведении наших людей, но и напоминает союзникам о не использованных ими возможностях. Случай действительно показательный, чтобы стать примером в борьбе с трудностями, и, несомненно, войдет в историю Советского флота.

Положение конвоя было, конечно, нелегкое. Кораблям охранения почти непрерывно в течение трех суток подряд пришлось защищать транспортные суда от нападений фашистских самолетов — бомбардировщиков и торпедоносцев, а в промежутках между налетами уклоняться от торпедных атак подводных лодок. И все же вряд ли следует считать правильной инструкцию Британского адмиралтейства своим экспортным кораблям — расстреливать и добивать поврежденные фашистами транспортные суда. Правильнее следует считать другое — принимать все меры для спасения этих судов.

Шедший в составе союзного конвоя наш теплоход «Старый большевик» подвергался нападениям гитлеровцев

[100]

не менее, чем остальные транспортные суда. За трое суток его экипаж отбил сорок семь атак фашистских самолетов. Когда одна из бомб попала в полубак транспорта и разрыв ее вызвал пожар, вражеские летчики, привлеченные дымом, возобновили атаки, стремясь добить теплоход. Экипаж «Старого большевика» вел двойную борьбу: с фашистскими самолетами и с пожаром. Зенитчикам удалось сбить один бомбардировщик и отогнать остальные. Борьба за спасение транспорта с грузом успешно продолжалась, но командир английского флагманского корабля конвоя предложил экипажу «Старого большевика» покинуть судно и перейти на один из эскортных кораблей. Тут же он известил о своем намерении добить поврежденный теплоход.

В ответ капитан советского транспорта приказал поднять флажной сигнал: «Мы не собираемся хоронить судно».

Тогда конвой ушел дальше, оставив горящий транспорт и его экипаж среди океана.

Факт беспрецедентный.

В течение суток наши люди спасали теплоход от огня и устраняли повреждения, лишившие «Старый большевик» возможности двигаться. Затем транспорт догнал конвой, присоединился к нему и благополучно прибыл к нам в Заполярье, доставив в целости весь свой груз, после чего экипаж получил приветствие и даже благодарность Британского адмиралтейства!..

Примечательный случай. Трем морякам из экипажа этого теплохода — капитану И. И. Афанасьеву, первому помощнику капитана М. П. Петровскому и рулевому Б. И. Аказенку — за героическую самоотверженность присвоено звание Героя Советского Союза, а теплоход «Старый большевик» награжден орденом Ленина.

Что же, да послужит этот факт примером всем в союзных конвоях. Ибо он красноречиво отвергает инструкцию об уничтожении поврежденных транспортных судов. Не бросать и уничтожать, а защищать, отстаивать и спасать — вот чем следует руководствоваться в своих действиях каждому, кто назвался союзником в совместной борьбе.

Мы защищаем. Несмотря на явное неравенство сил на театре. Особенно в воздухе. Группы наших самолетов наносят удар за ударом по фашистским базам и аэродромам в Северной Норвегии, тем самым снижая боеспособность

[101]

вражеской авиации и ослабляя ее удары по союзным конвоям. Кроме того, наши летчики непосредственно прикрывают конвои на переходе.

Так было и в последнем майском союзном конвое, когда мы потеряли командира авиаполка подполковника Бориса Феоктистовича Сафонова, ныне уже дважды Героя Советского Союза, первого в стране за время войны дважды Героя. Указ об этом получен 14 июня, спустя две недели после гибели Сафонова.

Он погиб 30 мая на защите PQ-16. Подробности гибели его очень скудны, хотя свидетелями ее были многие.