Вместе. Синдром Керчепина (СИ)

И только Вирона не отцепляла от меня жесткого взгляда, показывая, как яро ненавидит и обязательно отомстит. Не подозревала за ней маниакальных наклонностей.

— Что? — я, пятерней поправив волосы, вызывающе уставилась на девушку.

— То, что ты сделала, — мерзость.

— Мерзость, что спасла шкуры всех нас? — я округлила глаза в удивлении.

— Ты предала доверие.

— Нет. Лучше меня с этой задачей никто бы не справился. Я оправдала всяческое доверие.

Одногруппница зашипела.

— Дрянь! Ты зарываешься!

К нам приблизился Головастик. У парня давно сформировалась репутация миротворца, наверное, потому, что кругловатое простодушное лицо с ямочками на щеках и широко распахнутые голубые глаза располагали к себе, неосознанно вызывали симпатию. К тому же он умел найти нужные слова и средства, чтобы затушить разгорающийся пожар.

— Эй-эй! Дамы, полегче, — улыбнулся одногруппник. — Поступок Мии, конечно, не верх гуманизма, но у нее был четкий план, и она реально спасла наши шкуры сегодня.

— А чего это ты ее защищаешь? — вспыхнула Вирона.

— Из нас никто не преуспел на самом деле, Рони. В том числе и она, — примирительно пожал плечами Головастик.

— Я бы преуспела! — выкрикнула Вурк, вскочив на ноги. — Я…

Ее прервала рванувшая в сторону дверь, на пороге высилась поджарая фигура Иоданира Тэппа в черном костюме для выхода в вирт, неоном светились нашивки лидера. Все замолкли, замерли, оторопев и, думаю, испугавшись. Даже я… Напряжение и угроза, исходившие от старшекурсника, льдом оцарапали кожу, парализовали.

Мертвые холодные глаза Садиста будто просканировали каждого из нас, остановились на мне, гипнотизируя, вгоняя в еще большее оцепенение, какой-то захватывающий ужас. Смотреть в его лицо — это смотреть в черную дыру: ты не знаешь, что ждет тебя внутри, но, распавшись на атомы, наверняка испытаешь неясное, но манящее…

Тэпп, прищурившись, наконец отвел от меня взгляд и воззрился на заметно нервничавшего Мореслава, безошибочно определив в нем лидера.

— Кто это сделал? — спросил ровно. Садисту и не надо было добавлять угрозы в тон, само его спокойствие, обманчивое, отмеренное с точностью лекарственной дозы, страшило.

Мореслав прокашлялся, спрятал руки за спиной, взгляд парня забегал.

— Я понятия не имею, меня вышибло еще на первом уровне.

— Мне плевать, когда тебя вышибло. Я об этом спросил разве? — надавил деланно равнодушно Тэпп, лицо ожесточилось.

— Ты разберешься с этим, даю час. Ты выяснишь, кто из твоих товарищей сделал сегодня так, чтобы я проиграл. И когда выяснишь, ты преподнесешь эту сволочь мне на блюде.

— Игра была честной… — робко резюмировал Мореслав.

Уже разворачивавшийся Садист, резко замер, пристально посмотрел на парня, тот осекся, сглотнул.

— Ты посмел перечить мне? — удивленный тон, красивые брови взлетели на лоб.

— Нет! — поспешно ответил одногруппник.

— У тебя час. — Тэпп, будто успокоившись, кивнул и вышел.

Дежавю: снова пять пар глаз сверлят меня задумчивыми, злыми взглядами. В животе спиралью свернулся холод адреналина, я закаменела, стиснула челюсти.

— Если сдадите меня, все аннулирую. Вирона взломала вирт, она не говорила?

Ребята растерянно переглянулись.

— Не говорила, значит, — я предупреждающе оглядела всех. — Я укажу точку взлома. Вурк накажут, а результаты испытания аннулируют.

— Да и к черту тебя, Зарянская! — Вирона с перекошенным от злости лицом стукнула меня ногой по плечу, грязно выругалась. — Сдавай меня, дрянь, всех сдавай. Выбор невелик: или Садист или взыскание.

— Мия, слушай, — Мореслав, помявшись, спрятав глаза, сделал паузу, продолжил уже более уверенно. — Тэпп неправ, конечно… Просто до этого он ни разу не проигрывал, поэтому стоит ожидать всякого. Он маньяк и отморозок… Но он неправ. Думаю, в этой ситуации надо обратиться к керу Лорину. Попросить у него защиту.

— Ты придурок или притворяешься? — вспылила Вирона, с силой пихнула одногруппника в грудь. — К Лорину? Да как этот осел нас защитит? Все, что он сможет, — подписать потом справку о том, что мы трупы!

— Как куратор он…

Сигнальная панель у двери запищала, давая понять, что комнату следует немедленно освободить для другой группы, Мореслав прервал себя на полуслове, мрачно кивнул и, развернувшись, вышел. За ним потянулись остальные, каждый счел нужным бросить на меня взгляд: затравленный, пустой, внимательный, горящий ненавистью — от Вироны.

… У себя в комнате я стянула форму для вирта: синие с черным узором обтягивающие штаны, черную кофту под горло из драйтона, повалилась на кровать. В голове испуганно кружили мысли.

Я сделала то, что считала нужным. Поступила по-товарищески, разделив победу с однокурсниками, а ведь могла и не раздаривать очки. Но что в ответ предпримут они? Решат защитить, не сдавать Садисту? Они вообще способны ему противостоять? А я способна? Могу быть изгоем в собственной группе, жить в условиях вечных косых взглядов, недоверия, неприятия?..