Вместе. Синдром Керчепина (СИ)

… Это случилось около полудня. Как раз покинула кабинет Лейды после двух часов проклятой проверки реакции, эмоционального фона, ассоциативной памяти и еще часа в поле психографа, регистрировавшего отклик на мыслеобразы.

— Все чудесно, Мия. Я уверена, ты не нарушала правила. Кер Идена просто перестраховался, — сказала на прощание ди-психолог. Противоречие между ее милой улыбкой и холодным напряжением во взгляде разозлило и позабавило одновременно.

Ведь она знает, что я нарушила правила, готова закрыть на это глаза и теперь обдумывает, как выйти из опасной ситуации. Видимо, в ее уравнении Лита Идена тоже не было, как и в моем. Что ж, если бы не столь привычное и практически узаконенное везде лицемерие, позирование на камеры службы безопасности, мы с ней могли бы сесть вместе, обдумать тактику. Тем более что мой сон очень удачно подсказал, как могу действовать…

В мысли ворвался короткий, но будто насквозь пронзивший мозг звук сигнализации. Первая серия, после вторая, еще более высокая, от которой передернуло и заныли зубы. Несколько студентов, оказавшихся вместе со мной в том же проходе, на секунду застыли, а потом, встревоженные, заторопились в рекреацию поблизости, к информационному голоэкрану.

Но дойти мы не успели. Над головами раздался автоматический голос:

— Внимание, студенты и преподаватели «Пикса три». Всем необходимо немедленно разойтись по своим комнатам. Инструкции о дальнейших действиях будут даны позже. Вводятся ограничения по пункту 7.5 устава. Передвижение без разрешения администрации уны запрещено.

— Что происходит?

— Что это? — раздались за спиной раздраженно-изумленные голоса учащихся, их вновь прервало автоматическое сообщение:

— Внимание, студенты и преподаватели «Пикса три»…

Оглядевшись по сторонам, увидела испуганные побледневшие лица. Подумалось, что мое собственное не слишком от них отличалось.

— Расходимся! — прозвучал со стороны рекреации зычный приказ кого-то из администрации или же преподавательского состава. — Все слышали: расходимся!

Сбросив оцепенение, я опрометью бросилась в свою комнату. Интуиция подсказала, что ответ найду в Сетях… Если не закроют доступ. Кажется, пункт 7.5 устава предполагал это.

Долго тянуть не решилась, поэтому, скрывшись за углом, достала из сумки планшет, активировав. На нужное наткнулась сразу — ролик был в Сети Рийска, которая пока работала.

— Сограждане, друзья, единомышленники, — со скорбным лицом говорил мужчина на экране планшета. Внимание привлекла его одышка, испарина на белом высоком лбу и траурная лента, закрепленная у правого плеча, выделявшаяся на фоне темно-серого костюма. — Сегодня мы потеряли нашего лидера, вождя, авторитета для каждого гражданина Дель-Эксина, Ровальда Базеля. Мы все безмерно скорбим об этой утрате…

Слова нагромождались друг на друга, громыхали и хрипели, но проходили мимо моего осознания. Похолодевшими пальцами я вцепилась в планшет, отсутствующим взглядом смотрела в лицо говорившего и старалась осмыслить всего одну фразу: президент мертв.

— Что ты здесь делаешь? — раздался грубый вопрос над ухом.

Вздрогнув, очнулась, взглянула в лицо незнакомого мужчины, раздраженное, с искривленными от неприятия губами. Судя по знакам на плечах, сотрудник администрации уны.

— Простите, задержалась. — Мгновенно убрав планшет в сумку, я отвернулась и быстро направилась в корпус общежития.

Предположение было верным: когда пришла в комнату, доступ в Сети уны и местную был закрыт. Оставили лишь подключение к модулям и учебным блокам «Пикса три».

Президент мертв. Неудивительно. Или удивительно? Сколько ему было? Кажется, сто четыре. Хотя со всех плакатов, голографий, инфоэкранов и прочих носителей на граждан взирал солидный мужчина в возрасте, но с хитрым, умным взглядом, с молодившими его острыми скулами, высокими бровями, все знали: этим голографиям лет тридцать, а то и больше. Ровальд Базель уже давно не появлялся на публике, его устами говорили многочисленные секретари, помощники, премьер и прочий штат чиновников. Ходили слухи, что на самом деле лидера и первого человека в стране давно нет, что он умер или выжил из ума, а у власти просто приспешники, те, кому крайне невыгодна кончина и недееспособность покровителя…

Ну, видимо, что-то изменилось. Одни люди решили сместить других… Президент мертв. И вместе с ним мертв старый Дель-Эксин, старые правила, договоренности и законы. И это плохо. Очень. Поэтому жизнь замерла не только в уне, не только студентов отделили друг от друга, заперев в комнатах, в каждом городе сейчас установлен комендантский час и запрет на собрания.

Президент мертв. Критическое положение, чрезвычайное.

Отложив ставший бесполезным планшет, я легла на кровать, уставилась в потолок. В комнате была установлена комфортная температура, но по коже продирал мороз, меня трясло, а сердце гулко колотилось, его стук противно отдавался в висках.