Вне подозрений

— А если это случится, о чем я вправе ему рассказать?

Лангтон забарабанил пальцами по столу.

— По-моему, о многом. Пусть он остается на месте, и тогда мы сможем схватить его в любой момент. Ему нужно внушить, что наша приманка — истинный виновник и убийца. Он должен так думать, и тогда мы почувствуем себя в безопасности. Вы согласны?

Анна кивнула.

— По-моему, вы с этим справитесь. Я хочу, чтобы вы присутствовали на допросе Макдоуэлла, но прошу вас играть по правилам, Трэвис. Вам нельзя, вам невозможно рисковать, подвергать себя любой опасности. Ясно?

— Да, сэр.

Последовала пауза. Он все еще глядел на нее, и Анна не знала, уходить ей или нет. Затем он ласково улыбнулся.

— А с сиденьями вы хорошо придумали, Трэвис. Сумели докопаться. Ваш папа мог бы вами гордиться.

Она подавила нахлынувшие эмоции.

— Спасибо.

— О’кей, пока что все.

* * *

Макдоуэлла привезли из «Уандсуорта» в Квиннз Парк в наручниках и тюремной робе, свежевымытого и аккуратно выбритого. Он прибыл на допрос после трех часов дня. «Совсем иной человек», — подумал Лангтон, мельком увидевший его утром в здании суда.

Макдоуэлл успокоился и вел себя на редкость адекватно. Медицинская помощь, питание и крепкий сон ночью, кажется, сотворили чудо. Он понял всю серьезность обвинений. И хотя снова признал свою вину в хранении наркотиков, категорически отрицал причастность к убийствам.

Когда Анна и Лангтон появились в комнате для допросов, с Макдоуэлла сняли наручники. Он сидел рядом со своим новым адвокатом, человеком с худым, вытянутым лицом, которого звали Фрэнсис Беллоуз. Лангтон представил его Анне — сами мужчины познакомились чуть раньше во время заседания суда. Беллоуза назначил суд, и он специально приехал из Манчестера, успев подробно переговорить с Макдоуэллом в тюрьме.

— Сержант Анна Трэвис будет вести этот допрос вместе со мной, — пояснил Лангтон, поставив ей стул.

Анна села напротив Макдоуэлла. Он показался ей огромным, сильным и, вопреки ее ожиданиям, каким-то зловеще красивым.

— Ладно, начнем, — сказал Лангтон и включил магнитофон, а потом повернулся и проверил готовность видеокамеры.

* * *

С двух сидений сняли прозрачную клеенку и положили их отдельно друг от друга. Судмедэксперты тщательно осмотрели каждый дюйм, держа в руках лупы. Они взяли на пробу образчики шерсти, синтетического ковра, масляных пятен, опилок и песчинок. После эти образчики перечислили и пронумеровали, а эксперты сосредоточили внимание на самих сиденьях. Их разочаровало, что сиденья аккуратно отчистили, перед тем как отвезти в «Аварийную компанию». Кожа находилась в безупречном состоянии, правда, от нее пахло плесенью и жидкостью для чистки.

Обычно к коже не пристают никакие волокна. Два специалиста разделили между собой сиденья, обшаривая их дюйм за дюймом, но ничего, кроме нескольких песчинок, так и не нашли. Они обследовали их изнанку, где кожа была застрочена параллельными швами, и под ними скопились катышки пыли и однопенсовая монета. Но затем им повезло. Среди швов, еле различимый глазом, лежал волосок. Экспертам далеко не сразу удалось его извлечь. Один-единственный светлый волосок, вырванный с корнем и упавший на пассажирское сиденье.

Новое открытие обнаружилось при ярком свете наведенного фонаря. Вещица провалилась в загиб шва и прилипла к нему. Один из судмедэкспертов подхватил пинцетом какой-то кусочек розового стекла. Волосок и розовое стекло поместили в разные коробки-контейнеры, собираясь отдать в лабораторию на тестирование.

* * *

Прошло уже больше двух часов, а Макдоуэлл по-прежнему плакал, рассказывая о своих отношениях с жертвой, Берил Виллиерс.

— Берил любила экстази, не могла без этой штуки и дня прожить. Ей так нравилось чувствовать эйфорию, вы поняли, о чем я? Никак не мог ее остановить. У меня возникли проблемы, меня погнали в шею, а она начала принимать их все чаще. Ну, и больше полугода я не выдержал. Загремел в тюрягу, а когда вышел оттуда, она меня бросила. Сбежала. Я искал ее по всему Манчестеру, а потом нашел в этой дыре у Лилиан Даффи. Явился туда, пообщался с кучей старых шлюх. Говорю вам, я хотел, чтобы она вернулась. Я любил ее.

— Вы тут все время повторяете, как вы искали Берил. Значит, она поселилась тогда у Лилиан Даффи? — осведомился Лангтон.

Макдоуэлл на минуту замялся.

— Да, в этой проклятой хибаре на Шаллкотт-стрит. Теперь Берил подсела на героин, а Лилиан Даффи отправила ее торговать собой на улице.

Лангтон начал раскладывать на столе фотографии жертв, а Макдоуэлл тыкал пальцем в снимки.

— Ага, ага, вот они все. То приходили туда, то уходили. Да почти каждая шлюха в Манчестере там кантовалась.

Лангтон бросил взгляд на Анну.

— Вы видели у них в доме ее сына?

— Да.

Судя по описаниям Макдоуэлла, Энтони рос еще более жалким и заброшенным, чем представляла себе Анна. Ребенок воспитывался в доме, полном женщин, но на него либо не обращали внимания, либо били. Он находил временное убежище и отдыхал лишь у приемных родителей, но ненадолго, потому что мать постоянно требовала вернуть его ей.

— Вам уже задавали вопрос об убийстве Лилиан Даффи, не так ли?