Вне времени

Без дальнейших пререканий пациент признал мою победу и протянул руку для укола. Вампирчики за моей спиной трясли головой, удивляясь непонятной глухоте, настигшей их две секнуды назад. Я сняла заклятье глухоты и горделиво продемонстрировала им охладевающего зомби. Из всех сокурсников несколько команд решились ввести местный наркоз своим трупам, и теперь наслаждались их ценными советами. Правда, судя по кривой ухмылке Вика, зомби поставляли дезинформацию в целях запутывания бедных студентов. Только несчастный, попавший на стол к темным эльфам, говорил чистую правду — чтуь ли не в рифму — и был готов сам себя зашить фигурной строчкой, лишь бы избавиться от столь приятного соседства.

Неожиданно я ощутила укол в груди, с левой стороны. Дыхание сбилось, мне пришлось облокотитсья на крепкое плечо зомби.

— Лаэли? — Януш наклонился ко мне. — Всё хорошо?

— Да, всё в порядке, — попыталась улыбнуться, но в этот момент сердце сжала чья-то холодная костлявая рука, и я сползла на пол, гостеприимно принимающий всякий подобный мусор. Зубастые напарники бросили задание, Габриель поднял меня на руки.

— Профессор, Лаэли плохо!

— Если ей сейчас же не станет хорошо, я поставлю ноль баллов всей команде, — бросил Вик, но на сей раз испытанное средство устрашения не сработало.

Я не могла дышать — чувствовала себя так, будто ввела Слезы Чес'саун не зомби, а себе. Судороги охватили всё тело, заставили выгнуться, выдавили хрип из горла. Габриель, недолго думая, впился зубами в шею — и сразу же мне стало полегче, но Габриель покачнулся и побледнел — его тоже затронуло заклятье, которое он пил вместе с моей кровью.

..дальше, кажется, подбежал Вик, отобрал меня из цепких лап друзей — и я в очередной раз потеряла сознание. Честное магическое, я бы сама ушла от такой хозяйки, которая вечно его теряет. И ладно бы в объятиях загорелых мускулистых блондинов, а то черт знает где.

ДАРМ'РИСС

Вот и пришли черные дни для всех магиков. Преподы, кажется, вознамерились взять свое за все проваленные эксперименты, просроченные ритуалы и взорванные лаборатории — и выжимали студентов все соки до последней капли. Единственное, на что простиралось их милосердие, это промежуток между экзаменами: у нас было, по крайней мере, два дня, чтобы напихать в свою голову как можно больше Чрезвычыйно Нужных Знаний по психологии разумных крокодилов из какого-то затерянного мира.

Но то, что венчало моё туловище, наотрез отказывалось принимать в себя что-либо посторонное.

— Почему? — поинтересовался Эрик, с радостью ухватившийся за повод оторваться от психологии. Мои конспекты устилали пол, подобно опавшей листве с Древа Познания.

— Потому что там слишком много каши.

— Какой?

— Овсяной, пшеничной, манной… с грибами, соленьями, прочими кореньями.

— И с одной девушкой.

— Иди ты? — удивился я. — Что за дурной тон — валить все неприятности на хрупкие девичьи плечи.

Эрик красиво разложил свои листы рядом с моими, материализовал бокал синильной кислоты и вылил на них. Некоторое время мы наблюдали за тем, как пропадают кривые чернильные строчки и игра в "крестики-нолики". Последнее преобладало.

— Я такое же выражение лица наблюдал по утрам в зеркале, когда у меня были неприятности с Сессен.

Стоило заметить, что только ларру было дано отличать одну свою гримасу от другой, для остальных они были такие же разные, как две капли воды.

— Иди лучше учи психологию крокодилов…

— Потренируюсь на тебе. Итак, кто она?

Я вздохнул. Если не можешь солгать, но не хочешь говорить правду — смешай то и другое и раздели пополам.

— Ты не так понял. Задумался из-за бестолочи — то есть, из-за Лаэли.

— Ага, — сказал Эрик.

— Не перебивай страших. Её проклинают, а она в упор не желает что-то с этим делать… Сердечный приступ, потом опять судороги — пусть это какое-то простенькое проклятие, но ведь прилипчивое.

— Разве тебе есть какое-то дело до рыжей бестолочи?

Мне показалось, или в голосе ларра мелькнул намек на издевку? Определенно, Сессен плохо на него влияет. Чего доброго, еще и улыбаться научится.

— Она встречается с Алхастом, а я за ней как бы… присматриваю. Если девчонка умрет, окажусь крайним, и светлый искупает меня в отбеливателе. Понятно?

— Ага.

— Ничего тебе не понятно… Восстанавливай конспекты.

Как ни странно, но разговор помог хоть чуть освободиться от манной каши в голове: она потеснилась, давая место крокодилам. Один из них почему-то лукаво подмигивал мне бирюзовым глазом с золотым ободком вокруг зрачка.

И всё же — чью ауру я почуял в день Цветочного Бала?.. И потом, когда мы с Алхастом топатались у двери в её палату, снова витал в воздухе этот след — смутно знакомый, инстинктивно отвратительный. А эта безрассудная девчонка только отмахивается от нас с раздражением, как от осенних мух. Единственное, на что согласилась, это покопаться в книгах и подогнать симптомы под теоретическую базу, чтобы знать наверянка, в чем состоит угроза.

— Даррис, это не поможет.

— Что? — промямлил я, вытаскивая изо рта чьи-то непроожеванне останки.