Вне времени

— Молодец! За это надо выпить, — сторож нырнул под стол и выудил бутылку водки. — Стратегический запас, специально для хороших людей приберёг. Освобождай тару, — кивнул он на остатки пива в Саниной кружке.

Тот не заставил себя уговаривать. После пива водка пилась легко.

— А что у нас нынче с президентом? — Саню потянуло на умные беседы.

— С президентом? — Марат удивлённо посмотрел на собутыльника, — Ничего. Или его выбрали? Нет, погоди, у нас сейчас дежурит новосибирский губернатор, этот, как его?…Смирнов! Точно, я сегодня видел, как он в Африку улетел. Так он уже президент?

— Я пошутил, — поспешил загладить свой промах Саня, — наливай давай. — Они опрокинули ещё по одной. — Дежурит, говоришь…

И только сейчас Саня вспомнил о том периоде в истории, когда в стране был совершенно иной политический строй, чем в современном для него мире. Помнится, после войны, в период восстановления и жесточайшего мирового кризиса, произошёл развал политической системы. Президентское правление не справлялось со своими функциями, начались бунты, и как результат, каждая губерния стала жить самостоятельно, по своим правилам и законам, стараясь существовать на полной самоокупаемости. Но без дополнительных дотаций обойтись никто не мог. Финансов в стране на всех не хватало, поэтому в первую очередь выделялись средства туда, где наиболее рационально их использовали. За это как раз и отвечал губернатор. То есть, чем лучше он правил, тем больше помощи получал. Губернатор избирался всенародно, в рамках своей области, на определённый срок, какой точно, Саня не помнил. А вот главы государства как такового не было. Каждые два года, в определённой очерёдности, назначался «дежурный по стране» из действующих губернаторов. Дежурный помимо своей губернии должен был заниматься ещё и внешнеполитическими вопросами, что не всем нравилось, так как за двойную нагрузку никаких дополнительных дотаций ни губернатор, ни область не получали. Ну, по крайней мере, так учили их на уроке истории.

Потом, когда мир отошёл от кризиса и всё больше развивались международные связи, дежурный стал не успевать справляться с двойными обязанностями. Тогда было принято решение возродить всенародные выборы президента, который бы отвечал только за внешнюю политику, а в дальнейшем, когда земляне вышли в дальний космос, и за межпланетарные связи. Вот в каком году вернулись к президентству, Саня опять-таки не помнил. С запоминанием дат у него всегда была проблема.

— Я вообще-то политикой мало интересовался, — стал оправдываться он, — жена, сам понимаешь, не до этого было. А зря. Просвети, что в мире делается. Как вообще в стране с мировой политикой обстоят дела?

Марат поморщился, пытаясь придать своему лицу умный вид:

— Нормально всё. Вот с Африкой договариваемся о поставках.

— Поставках чего?

— А хрен его знает, — отмахнулся Марат, — мне от этого ни горячо, ни холодно. Там есть ещё что разливать?

Саня встряхнул бутылку, кое-что ещё болталось на дне. Рука предательски дрожала, в голове гудело. Но, чёрт возьми, ему было хорошо. И плевать, что будет завтра и вообще через год, главное, есть собеседник, с которым можно поговорить о жизни и её ценностях.

— Слушай, — вспомнил вдруг Саня, — а «кукишисты» они кто?

— Никто.

— А откуда название такое пошло?

— Отсюда, — и Марат ткнул под самый Санин нос скрученную фигу или кукиш. Саня от неожиданности отшатнулся, сторож усмехнулся и убрал фигу. — Давно это началось, после войны. Кризис, голод, заводы стоят, бардак в стране. В центре ещё более-менее, а чуть дальше от Москвы или Питера отъедешь, полный отстой. Тогда вышел закон о принудительной занятости. Либо занимайся своим делом, частным бизнесом, либо идешь в государственную службу занятости, а там уж куда пошлют. Все должны были работать, платили при этом гроши, а порой чуть ли не за еду только работали, но, будь любезен, послужи на благо восстановления экономики. Вот тогда и пошло движение уклонистов от принудиловки. И своим символом они выбрали кукиш. От этого их так и прозвали.

— А почему их не любят?

— А за что их любить? Шлялись по стране, нигде не работали, воровали, грабили. Первые годы много их было. Потом движение пошло на спад. Во-первых, отлавливали и загоняли в трудовые лагеря, во-вторых, сами умирали: кто от голода и болезней, а кого свои же и прибили. Сейчас ещё встречаются редкие экземпляры, но это уже не те кукишисты, что раньше были. Да и нет сейчас той обязаловки на дармовой труд. Всё вроде устаканилось.

Саня явственно представил себе, как нелегко тогда жилось, на душе стало грустно и тошно, он привычно осмотрелся в поисках гитары. Увы, ничего подобного в комнате не было, а душа требовала выхода. Тогда он стал отбивать себе ритм по столу, и запел рвущиеся наружу слова.

Я — затонувший корабль,

В бурю ушедший ко дну.

Жёстким песком исцарапан,

Толщи воды меня мнут.

Давят, лишая надежды,

Всё разрывая внутри.

Гнутся заклёпки и стержни.

Воздух ушёл в пузыри.

Тяжесть моя неподъёмна,

Путь мой — врастать в это дно.

Всё равно — ночью ли, днём ли -

Здесь постоянно темно.

Дно, как последняя пристань,