Внебрачная дочь продюсера

Сердце у Леси упало. Неужели им придется перерывать всю квартиру? А может, ее догадка вообще неверна? И решающей улики просто нет и никогда не было? Или ее успел найти и прикарманить убийца Ванечки?

Сыщик спрыгнул на пол и переставил табуретку к другой стороне окна (и карты). Снова вскарабкался на постамент и пошарил рукой в тубусе.

– Оп-па! – воскликнул он приглушенно.

– Что?! – нетерпеливо спросила Леся.

Сыщик продемонстрировал ей находку.

В полутьме квартиры Леся разглядела в его руках прямоугольничек сим-карты от мобильного телефона.

– Ура! – шепотом воскликнула она.

Ник спрыгнул с табуретки, положил «симку» во внутренний карман и спросил с оттенком зависти:

– Слушай, а ты сама случайно не колешься, а?

– С какого перепугу? – сдвинула брови Леся.

– Да слишком хорошо мозги наркоманские понимаешь. Чтобы прятать сим-карту в географической карте – законченным психом надо быть.

Леся поняла, что сыщик просто ревнует к ее успеху. («Ура! Кривошеев – опытный детектив с черт знает каким стажем, а я удостоилась того, что он мне завидует!») Она не стала обижаться, пусть Ник называет ее даже законченным психом. Она нетерпеливо предложила:

– Давай посмотрим, что там?

– Нет уж, – отрезал Ник, – давай из квартиры сначала выберемся и внизу, в машине, поглядим.

И он направился к двери.

* * *

Леся первой вышла из подъезда – детектив галантно пропустил ее вперед. И тут же нос к носу столкнулась с невысоким штатским в белой рубашечке и молодым милиционером в чине капитана.

– Евдокимова Олеся Максимовна? – с исключительной вежливостью спросил мент, козырнув.

Сердце у девушки упало. Она молча кивнула. А тут из подъезда вышел Ник.

– Э, э, – с ходу налетел он на ментов, – что за дела?!

– Документики ваши можно? – не обращая на Кривошеева ни малейшего внимания, вопросил капитан Лесю.

– У меня нет с собой документов… – пробормотала она.

– Да ладно вам, мужики! – воскликнул детектив. – И регистрация у девчонки есть, и прописка. Просто у нее вчера все документы на пожаре сгорели. Но я за нее отвечаю. Я сам мент, бывший, из рядов тоже капитаном уволился. Хотите, мою ксиву посмотрите.

– Гуляй, мужик, мы к тебе претензий не имеем, – скучающе ответствовал капитан. – Пока.

Но отстранить Кривошеева оказалось не так-то просто.

– А мы и штраф на месте заплатить можем. Пятихатки хватит?

– Убийцу пятихаткой не отмажешь, – со значением заявил штатский.

А капитан добавил, обращаясь исключительно к Лесе:

– Вам придется проехать с нами.

Леся почувствовала, что у нее кружится голова.

– Она что, арестована? – вскинулся Кривошеев.

– Пока задержана, – небрежно бросил ему штатский. – По подозрению в серии убийств.

– Да бросьте вы, мужики! – воскликнул Ник. – Какие серийные убийства? Девушка чиста как слеза ребенка. Подполковника Воронина знаете из Центрального округа? Он убийством Брагина занимается, мы вчера с ним чай пили, и он мне божился, что у них в разработке нет никакой девушки вообще.

– Не знаю я никакого Воронина, – равнодушно бросил штатский, а милиционер, взяв опешившую Лесю под локоток, уже препровождал ее к стоящему неподалеку «уазику». Он, как недавно Кривошеев, а чуть раньше – Васечка, распахнул перед ней дверцу авто, только не переднюю, а заднюю, и еще подтолкнул. На сей раз мужская галантность никакого удовольствия ей не доставила.

– А вы откуда, мужики? – растерянно крикнул им вслед Ник. – С Петровки, что ли?

Они не удостоили его ответом. Милиционер и штатский уселись с разных сторон бок о бок с Лесей. Безмолвный шофер в милицейской форме завел движок. Ник прокричал ей что-то – она не расслышала.

Ник подбежал ближе к машине и что-то снова крикнул. Леся опять не расслышала, и только минуту спустя, когда машина выруливала со двора, догадалась по движению губ, что хотел ей сказать Кривошеев:

– Не признавайся ни в чем, Евдокимова! Я тебя вытащу!

* * *

Весь остаток дня Леся провела как в тумане. Потом она так и не смогла восстановить последовательность событий. Когда у нее, например, брали отпечатки пальцев? Когда только привезли в ИВС или позже специально для этого выводили из камеры? А вот серебряное колечко изъяли сразу же и заставили расписаться. А когда повели на первый допрос? Вечером того же дня? Или ночью? Или назавтра утром, в субботу? А сколько времени она провела в камере?..

…И ее единственная сокамерница, женщина средних лет, явная наседка, все гундела ей в ухо, и очень убедительно, что не надо ничего от следователя скрывать, а надо все рассказать и покаяться, и тогда ей срок меньше нижнего предела дадут, а может, даже условным наказанием ограничатся… Что это было? Утро, день, ночь, вечер?

А вот первый допрос она запомнила хорошо.

Ее привели в комнату с облупленными стенами и усадили в клетку, которая занимала примерно треть помещения. Там уже ждал человек в штатском с усталыми и проницательными глазами.

– Здравствуйте, Олеся, – неожиданно бархатным голосом проговорил он. – Меня зовут Михаил Николаевич. Вы мне в дочери годитесь, поэтому позвольте называть вас просто по имени?

– Не позволю, – зло сказала девушка.