Внешняя политика Советской России и СССР в 1920-1939 годах и истоки Второй Мировой войны

Этих сил явно не хватало. Представители власти на низовом и среднем уровне остались на месте. Воинскими частями в гарнизонах вне Баку командовали офицеры армии мусаватистов. Они подготовили и возглавили мятеж в Гяндже, который начался внезапным нападением на части Красной армии в ночь с 25 на 26 мая 1920 г. Успехи националистов были временными, к 31 мая мятеж был подавлен⁷⁷². Уже 9 июня 1920 г. мусаватисты во главе с турецким генералом Киллигилем Нури-пашой подняли мятеж в районе Гянджи. Основные районы мятежа были разгромлены немедленно, сопротивление не было долгим⁷⁷³. 13 июня Орджоникидзе докладывал в Москву о полном подавлении мятежа, руководители которого бежали за границу⁷⁷⁴. Он был уверен – их поражение вызвано тем, что крестьянская масса не поддержала контрреволюцию

⁷⁷⁵. Мятежники бросили 8 орудий с упряжкой и лошадьми, 26 пулеметов, большое количество боеприпасов⁷⁷⁶.

8 июня 1920 года большевики начали восстание в Южной Осетии. Гарнизоны грузинского меньшевистского правительства были разоружены, чиновники изгнаны. Восставшие провозгласили установление Советской власти, центром Южной Осетии стал город Цхинвал⁷⁷⁷. Подавление восстания быстро приобрело характер этнической чистки. Тифлисское правительство не склонно было доверять кадровым офицерам императорской армии, которых оно подозревало в сочувствии Белому движению, – в противовес армии меньшевики предпочитали развивать отряды Народной гвардии, которые не отличались дисциплиной и высокой боеспособностью. Наиболее яркие свои качества они проявили во время карательных операций. Эти отряды и были направлены на Цхинвал. «Мы спешно перебрасываем туда силы и скоро проучим этих прохвостов, – отметил в своем дневнике Валико Джугели, командир Наргвардии. – Осетинские националисты – наши злейшие враги… И нам уже надоели эти бесконечные мятежи. И мы решительно отобьем у южно-осетинских банд всякую охоту к вооруженному импрессионизму»⁷⁷⁸

.

Грузинские каратели методически разрушали одно осетинское село за другим. Всего за 10 дней было уничтожено 25 крупных и множество мелких сел, жители которых были уничтожены⁷⁷⁹. Народная гвардия фактически была неуправляемой силой. Гвардейцы буйствовали и убивали людей, военные и политики делали вид, что не замечают этого⁷⁸⁰. Джугели был образованным человеком и эстетом. Он сравнивал юг Осетии с Вандеей. Грузинский якобинец спасал Республику и был безжалостен и поэтичен в описании зрелища деяний своих подчиненных: «Повсюду вокруг нас горят осетинские деревни. Ужасная расправа, но иного пути нет»⁷⁸¹.

Всего наргвардейцы сожгли около 40 селений, спасаясь от террора националистов, на север Осетии через горы ушло около 20 тыс. беженцев⁷⁸². Джугели особенно раздражало, что восставшие подняли красный флаг: «Осетины, эти безмолвные рабы старого самодержавия, эти верные псы наших помещиков и старых приставов, эти прирожденные стражники – теперь выступают в красной мантии, под видом революционеров»⁷⁸³. В Грузии после подавления восстания начались преследования членов компартии, аресты и закрытие органов печати коммунистического управления. Полпред РСФСР в Грузии С.М. Киров постоянно протестовал против нарушения условий договора с Советской Россией со стороны Тифлиса⁷⁸⁴.

Положение советского постпредства в столице Грузинской республики было исключительно тяжелым. Оно фактически было взято в осаду местной полицией, которая подвергала аресту или задержанию каждого посетителя. Дело дошло до того, что Киров вынужден был предупредить местный МИД, что в случае продолжения провокаций те же меры будут предприняты в Москве против грузинского посольства⁷⁸⁵

. Меньшевистские власти нарушали соглашение и в отношении остатков белогвардейских войск, допуская их переход в Крым через Батум⁷⁸⁶. «Каждый успех Врангеля, – докладывал советский постпред Ленину, – вселял здесь большие надежды, и это чувствовалось во всем»⁷⁸⁷. Кроме того, грузинское правительство ввело дополнительные войска в нейтральную зону, что также было нарушением советско-грузинского договора⁷⁸⁸. Тифлис постоянно колебался между Антантой и РСФСР в выборе, который все равно пришлось сделать. Экономическое положение республики продолжало ухудшаться. 30 августа Киров докладывал Ленину: «А тем временем хозяйственная жизнь Грузии расстраивается с каждым днем все больше и определеннее, и весьма уже недалек тот момент, когда Ною Жордания вместе с экзархом Грузии придется запеть “На реках Вавилонских”»⁷⁸⁹.