Внуки Богов

В те давние времена вожди пращуров наших вели свои роды на полуночь за отступавшим ледником, ища вольных земель для поселения. Однажды они вышли на жуткую, потрескавшуюся от жара равнину и узрели на ней оплавленный холм, а на вершине его – огненное черено Дажьбожьего меча. Люди не могли подойти к нему опасаясь жара. Лишь младший из князей – Рус, без страха направился к холму. От великого жара стали оплавляться доспехи на витязе. И тогда Рус сбросил их и пошел к мечу обнаженным. Он взошел на холм и без робости взялся за пылающее черено. В тот же миг дрогнула земля, спал страшный жар, и пращур воздел дар Дажьбога, приветствуя восходящее светило.

Хладным стал меч и лишь клинок остался цвета утренней зари, спешащей на встречу со своим братом – ясноликим Богом, дающему жизнь всему сущему на земле.

Много славных подвигов свершили князья Рус и Славен, порушив оплоты Кощеев в разных землях с помощью священного меча. С тех пор, по обычаю, меч Дажьбога передавался из поколения в поколение самому искусному воину из племени славен-русов. И потому именно наш наставник Радогор ныне владел им, ибо не было равных ему в умении сечи.

С неожиданной легкостью прыгнув вперед Радогор крутанул мечом, сотворив сверкающий огненный круг. Гридни, державшие меня, проворно отпрянули в стороны. Одним неуловимым движением наставник рассек ремни стягивающие мои руки за спиной.

– Вы свора шелудивых псов, а не волки! – рыкнул он на схватившихся за оружие родовичей Ратияра. – Сего отрока я вам не отдам! Он – истинный князь! А коли вы возжелали правежа, я всех вас зову на Суд Богов, вкупе с вашим главным псом!.. – он указал концом меча на Ратияра. – Пусть сие будет моя последняя битва… Позрим, на чьей стороне Правь!

Воцарилось молчание. Охотников скрестить мечи с Радогором пока не находилось.

Видя, что его стая струхнула, как волки, напоровшиеся на чересчур буйного лося, Ратияр попытался зайти с другого боку.

– Воевода, может я обидел тебя словом… сгоряча… – злобно улыбаясь выдавил он. – Помысли сам… Нас много… Ты не выстоишь против всех, а мог бы еще пожить, и сладко пожить… На кой тебе сей подкидыш? Ты же сам рек, что никому не служишь… Ладно бы, он был рожден от Светозарова семени, а так… еще щенком нашли…

Кровь ударила мне в голову:

– Кого щенком нашли?.. меня? Как нашли? Я же – сын Светозара!..

– Замкни уста!.. – оборвал Ратияра Радогор. – Измену мне предлагаешь? Лучше служить памяти мертвого льва, чем подачке живого пса. Запомни волкодлак84: сколь аркану не виться, на конце всегда петля!

– Убейте их! – дико закричал Ратияр, хватаясь за меч и топая ногами. – Убейте!

Его родовичи и варяги вытягивали из ножен мечи, отстегивали с пояса тяжелые, оттянутые книзу боевые топоры. Нас обступили. Неспешно, сторожась, стали приближаться.

Радогор потянул из ножен на спине второй меч. Не такой конечно, как Священный, а из упругого, прокованного в 40 слоев славенского харалуга, что брони из бронзы и сырого железа рассекает словно бересту. Передал мне.

– Держись сынок!.. – подмигнул, скривив левую щеку с глубоким шрамом от виска до верхней губы. – Умирать надо с улыбкой на устах. Боги ждут в Сварге лучших витязей, а мы с тобой я мыслю – не худшие. Эх, славная будет сеча!

Мы стали спиной к спине.

И вдруг громкий девичий крик перекрыл ропот толпы, бряцанье железа, шумное дыханье обступивших нас воев.

– Батюшка, не тронь их! – через двор к нам бежала Милослава. В руке ее тускло блестел нож. За ней бежали двое дворовых девок, хватая за рукава вышитой узорчатой85 сорочки:

– Постой княженка! Постой… Не твори беды!

Милослава рванувшись, вывернулась из их рук.

– Не тронь, батюшка! – Она остановилась в нескольких шагах от Ратияра. – Ежели он умрет, гляди… – она приставила нож к сердцу. – Умру и я!

Лицо ее пылало, глаза светились как звезды, грудь часто вздымалась. По щекам пробежали две слезинки и застыли на подбородке жемчужными каплями.

Ратияр шагнул к ней, сдвинув брови, уста его дрожали:

– Ты что удумала, Мила?

– Ты слышал… – глухо произнесла княженка. – Ежели он умрет – умру и я! – ее уста сжались в твердой решимости.

Ратияр снова шагнул к ней. Ее глаза расширились, она попятилась.

– Стой отец, где стоишь!.. и другим скажи, чтоб не пытались ко мне приблизиться. Отпусти их, иначе… – острие ножа впилось в нежную кожу. На сорочке начало расплываться багровое пятно.

Впервые отступил грозный князь Ратияр. И у зверя есть любовь к своему детенышу.

– Он же убил твоего брата… – скрипя зубами произнес он. – Мою надежу убил…

– Знаю… – Милослава кивнула. – Только не он, а ты убил его, послав на лихое дело. Боги покарали тебя. Отпусти его, или ты ныне лишишься и дочери!

Ратияр устало повернулся к воинам, что медлили, ждали – чем кончатся распри в княжьей семье?

– Пустите их! – махнул рукой. – Не попадайся больше мне под руку, щенок… – его глаза казалось, выжгут на мне тавро. – Иначе умрешь!..

Нас вывели за ворота. Дали коней. Милослава подбежала ко мне, обхватила за шею. Уста ее дрожали, в глазах застыла боль.