Внутреннее задержание

               — С Зиминым все по-прежнему. Нам нужно обсудить сложившееся положение.

               — Неужели существует какое-то объединяющее нас положение? Не знала.

               — К сожалению есть. Мне непонятно, с какой целью ты вмешиваешься в эксперимент, и что тебе понадобилось от Зимина. Этого мало, чтобы разбудить любопытство?

               — Любопытство — серьезная болезнь. Она лишает спокойствия даже самых проверенных людей. Но разве я не пытаюсь придушить ее, отвечая на твои вопросы?

               — Грех жаловаться.

               — Хочешь еще о чем-нибудь спросить?

               — Расскажи, в какую историю ты меня втравила?

               — Ну, ты даешь! Разве это я приказала начать научный эксперимент и подвергнуть опасности жизнь и здоровье Зимина? Нет. Вы разрешения не спросили. Посчитали, что самые умные. А теперь ты ждешь от меня помощи.

               — Я беспрекословно выполняю твои приказы, смысла которых не понимаю. Но толку пока нет.

               — Не торопись. Все идет по плану. У тебя хорошо получается.

               — Если я не получу удовлетворительных объяснений, дальнейшее наше сотрудничество станет невозможным. Дальше так продолжаться не может.

               — Теперь моя очередь удивляться. Чем ты не доволен?

               Горский на миг запнулся. В голову полезли какие-то глупости, как будто Нина волшебница, которая требует от него сделать выбор между здоровьем друга и успехом научного эксперимента. Подобная постановка вопроса показалась ему оскорбительной. Разве здесь есть выбор? Опомнится Зимин, они сотню подобных экспериментов проведут. Ограничитель зафиксировал слабое воздействие на его сознание. Показалось, что Нина подсказывает ему заняться здоровьем Зимина. Бред! Можно подумать, что он отказывается. Горскому не следовало реагировать, но где-то в глубине души теплилась призрачная надежда, что все его страхи — пустой вздор. И чтобы развеять их, достаточно честно поговорить с Ниной.

               — Объясни, зачем ты здесь? Я лучше других знаю, что изображать в реальности персонажей из ложной памяти непросто. Для этого нужно обладать соответствующей аппаратурой и умением. Искусственные образы следовало стереть и сшить образовавшуюся информационную дыру. Да так, чтобы Зимин не заметил подмены. Виртуозная работа. Зачем тебе это понадобилось?

               — Я хочу его спасти.

               — Кто ты?

               — Для тебя я доброжелательница, желающая остаться неизвестной.

               — Хорошо, спрошу о другом. Как ты это сделала? Как материализовалась?

               — Не скажу.

               — Не бойся, все останется между нами. Я твою тайну не выдам.

               — Даже не проси. Нельзя.

               — Ладно. Может быть, ты хотя бы скажешь, получилось ли зашить дыру?

               Нина посмотрела на Горского с интересом.

               — О, профессионал. Уважаю. Отвечу так: Зимин со мной разговаривает, но побаивается. Остались, наверное, какие-то не сшитые связи. Мучается, бедняга, сам не знает почему.

               — И все-таки это большой успех.

               — Спасибо. Пришлось поработать.

               — Зачем?

               — Сколько можно спрашивать одно и то же. Хочу его спасти.

               — Личная корысть?

               Нина покраснела.

               — Не буду отрицать. Но не это главное.

               — Жаль.

               — Почему? — удивилась Нина.

               — Если бы ты была заинтересована лично, мне было бы спокойнее.

               — Успокойся, мои намерения чисты и меркантильны. Но, кроме меня, Зимин дорог еще очень многим.

               — Мне не нравится, когда меня используют втемную. И… неужели ты не видишь, что я боюсь?

               — А вот это напрасно. Не раскисай, Горский, помни, ты не делаешь ничего дурного, ничего такого, что выходило бы за рамки твоей должностной инструкции и дружеских обязательств.

               — Думаешь, что Зимина удастся спасти?

               — Я это знаю, — твердо ответила Нина.

               — Зачем тебе Зимин? Мне любопытно.

               — Излишнее любопытство до добра не доведет. Как говорили наши предки: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали»!

               — Ты мне угрожаешь?

               — Нет.

               Горский встал и направился к двери.

               — Постой, теперь твоя очередь. Ну-ка расскажи, зачем ты пришел ко мне? — спросила Нина.

               — Меня привело стремление к истине.

               — Ого! Приятно слышать такие замечательные слова. Жаль, что не знаю, чем могу тебе помочь. Я истиной не интересуюсь. Я люблю мечтать.

               — О Зимине? — спросил Горский.

               — И о Зимине тоже.

               — Очень интересно.

               — Спасибо. Я знаю. Жаль, что с тобой согласится очень мало людей.

               — А тебе бы хотелось, чтобы таких было больше?

               — Вот именно.

               — С трудом представляю, что бы могло заставить меня мечтать о Зимине.

               — Тебе было бы полезно прослушать ознакомительный курс. Два академических часа. Могу по блату устроить.

               — Так это только работа?

               — Всегда удивлялась, как людям удается разделять личное побуждение и работу. Работа, вроде бы, это то, за что платят деньги? А деньги у меня есть.

               Горский запутался и растерялся. Нина явно попыталась увести разговор в сторону.

               — И все-таки, чего ты добиваешься?

               — Хочу защитить докторскую диссертацию, возглавить кафедру в университете, помочь Зимину.

               — Жизнь не определяется одной работой.

               — Наверное.

               — Ты влюбились в Зимина?

               — Ерунда. Что за примитивное мышление. Фи. От тебя я ждала чего-нибудь поумнее.

               — Так вы друзья?

               — Об этом я могу только мечтать.

               — Дружба мужчины и женщины — этот нонсенс.

               — А дружба мужчины с мужчиной — это, конечно, проявление гомосексуализма?