Внутренние пути во Вселенную. Путешествия в другие миры с помощью психоделических препаратов и духов.

Вернувшись в Хельсинки, я узнал о работе Рафаэля Карстена (1879–1956), шведско-финского этнолога, который в начале 1930-х годов, как и я, читал лекции по истории испанской культуры в Шведской школе экономики. Карстен совершил несколько экспедиций в Южную Америку между 1911 и 1929 годами, и в 1920-1930-х годах опубликовал несколько книг по этнографии. Одна из них — увесистый том — описывала его жизнь в племени шуар, в ней рассказывалось об материальной культуре индейцев, социальном устройстве, религии и искусстве. Карстен был свидетелем нескольких коллективных ритуалов с использованием натем, или аяхуаски, в среде шуаров, а также в тайных шаманских церемониях. В 1920-х годах он опубликовал первое подробное описание религиозных идей, связанных с использованием натем. Когда Карстен спросил у шуаров, почему они пьют натем, то получил следующий ответ: «Для того чтобы люди не могли исчезнуть». Он добавил следующий комментарий:

С помощью данного вида предсказаний они стараются обнаружить, какие опасности угрожают семье, планируют ли враги атаковать их, действуют ли злые колдуны против них, будут ли они успешны в своих предприятиях и т. д. Магический напиток… очищает желудок от вредных веществ и магических стрел волшебников… Кроме того мужчины и женщины, выпивая натем, становились сильнее и сообразительнее, что помогало им выполнять их обязанности: мужчинам — охотиться, рыбачить, воевать и прочее, женщинам — заниматься земледелием, воспитывать детей, ухаживать за домашними животными и выполнять другую домашнюю работу[147].

Я также узнал о работе американского антрополога Ирвинга Голдмана (1911–2002), который оставил документальные сведения о своих полевых исследованиях в 1939–1940 годах. Он изучал ритуалы c использованием михи, напитка, содержащего банистериопсис каапи,

в среде племени кубео в Колумбии. Голдман указывал, что в этой культуре опьянение ценилось как что-то священное. Михи был тесно связан с культом предков и использовался на общих встречах, составляющих основу социальной жизни кубео. Его пили с соком табака, маниоковым пивом [148] и жвачкой из листьев коки. Этот напиток также использовался на «фестивалях стонущих», завершающим ритуалом которых была трансформация гнева и горя в радость. Ни Карстен, ни Голдман не принимали аяхуаску. Ее принимал Райхель-Долматофф и в книге «Шаман и ягуар»[149] рассказал в потрясающих деталях о церемонии барасана, в которой он участвовал, записывая на магнитофон собственные переживания. Он подробно изложил то, что произошло на следующее утро:

Я делал зарисовки в записной книжке, стараясь зафиксировать некоторые увиденные мной образы. Мужчина, который смотрел из-за моего плеча, когда я чертил серию пунктирных линий, вертикальных и слегка волнистых, задал вопрос о них, и я ответил, что видел это прошлой ночью.

«Посмотрите!» — позвал остальных.

Несколько людей подошли и окружили меня, пристально рассматривая мой рисунок.

Я спросил у них: «Что означает этот образ?»

Мужчины рассмеялись: «Это Млечный Путь! Ты видел Млечный Путь! Ты летал с нами к Млечному Пути!»

Возможно, первым антропологом, сообщившим о собственном опыте приема аяхуаски, был Майкл Харнер, который принял участие в сеансе среди индейцев конибо в 1960 году (см. главу 9). Опыт Харнера подтолкнул его к созданию института с целью восстановить традиционные шаманские практики с использованием барабана — инструмента, позволяющего получить доступ в иные сферы, и представить их западному миру.

БЕХЕТАЛИЗМО