Внутренние война и мир

В-третьих, обратите внимание на то, что Дхритараштра говорит:

На поле дхармы [праведности], на поле Куру, сойдясь для битвы...

Поле праведности перестает существовать в тот день, когда люди собираются на нем для сражения. В день, когда битва становится императивом, в мире исчезает возможность для сохранения любого вида религиозности. Таким образом, когда-то Куру, возможно, и было полем праведности, религии, но не сейчас. В тот момент, с которого начинается Гита, люди, готовые убивать друг друга, собрались на том самом месте, известном как дхармакшетра

— поле праведности.

Начало Гиты действительно необычно. Оно необычно еще и потому, что теперь будет очень сложно определить, как же должны развиваться события на поле неправедности, на поле безрелигиозности, если подобное происходит на поле праведности. И что же может совершаться на поле праведности, если Дхритараштра уже просит Санджаи: «Я хочу знать, что делают мои сыновья и их противники, стремящиеся к войне».

Вероятнее всего, поле праведности до сих пор еще не создано на этой земле. Если бы оно возникло, то война перестала бы быть возможной. Но пока возможность войны еще существует и поле праведности превращают в поле битвы, как же мы можем порицать и критиковать неправедных и нерелигиозных людей?

Поистине, на полях неправедности велось меньше войн, чем на полях праведности, религии. Если представить себе войну и кровопролитие, то поля праведности покажутся полями неправедности в большей степени, чем сами поля неправедности.

Мы должны понять содержащуюся здесь иронию — до сегодняшнего дня войны ведутся по религиозным мотивам. Не думайте, что это происходит только в наше время, что храмы и мечети лишь недавно стали прибежищем войны. Тысячи лет назад, — когда по общему мнению на Земле жили хорошие люди и среди них был такой прекрасный человек, как Кришна, — даже тогда войска собирались для сражения на религиозных полях Куру. Пустившая глубокие корни жажда войны, свойственное людям желание разрушать, животное, скрытое в глубине человека, остается с нами даже на поле праведности. Даже там этот зверь готовится к войне.

Хорошо бы помнить об этом, а также помнить, что сражение становится еще более опасным, когда враждующие стороны прикрываются щитом религии — поскольку тогда оно кажется оправданным.

Итак, это религиозное писание начинается с любопытства слепого Дхритараштры. Все религиозные писания начинаются с любопытства того или иного слепца. В тот день, когда в мире не останется слепых людей, не останется и потребности в религиозных писаниях. И, значит, вот он — слепец, проявляющий любопытство.

Ошо!

Каково значение Санджаи, который в Гите рассказывает о войне Дхритараштре? Есть ли у Санджаи способность видеть и слышать то, что происходит вдали от него? Каков источник его внутренней силы? Насколько она существенна?

Раз за разом по поводу Санджаи возникают сомнения, и это естественно. Находясь далеко, очень далеко от поля битвы, Санджаи рассказывает Дхритараштре о том, что происходит на Курукшетра.

В йоге всегда считалось, что у нас есть не только те глаза, которыми мы видим. У человека также есть другой глаз, способный преодолевать препятствия времени и пространства. Но, основываясь на одном этом мнении йоги, невозможно наверняка утверждать, что рассказ Санджаи во всем точен. Ум задается вопросом: как мог Санджаи видеть столь далеко... Он всеведущий? Нет. И, прежде всего, способность видеть и слышать то, что происходит далеко, не является чем-то уж слишком необычным. Она не имеет ничего общего с всеведением. Это — достаточно скромная сила, и, приложив небольшое усилие, каждый может развить ее в себе. А иногда случается, что в результате некой причуды природы такая способность развивается в человеке сама собой.

В настоящее время в Америке живет человек по имени Тед Сериос. Я бы хотел рассказать о нем несколько историй, которые помогут понять Санджаи. Давайте ненадолго забудем о Санджаи, поскольку он жил в другом времени, а оно очень сильно отличается от нашего. Кроме того, над нами довлеют невообразимо прискорбные времена, под влиянием которых люди стали считать, что все древние писания являются плодом воображения.