Внутренний рассказчик. Как наука о мозге помогает сочинять захватывающие истории

В романе «Хроника одного скандала» Зои Хеллер одаряет наши нейронные модели блестящим описанием домашней обстановки двух центральных персонажей. Когда Барбара Коветт (низкая открытость опыту, низкое дружелюбие, высокая добросовестность), от лица которой ведется повествование, оказывается в гостях у Шебы Харт (обратные качества), перед нами ярко раскрывается вся суть противоположности их характеров. Коветт вспоминает, что в тех редких случаях, когда к ней заглядывали гости, она «буквально вылизывала всю квартиру» и даже прихорашивала кошку. И тем не менее все равно испытывала «жуткое чувство беспомощности, будто выставленная напоказ… Будто не моя самая заурядная гостиная была открыта чужому взору, а корзина с грязным бельем». Такого нельзя было сказать про Шебу. В ее гостиной, обустроенной с «мещанской самонадеянностью», Барбара обнаруживает беспорядок, который сама «вряд ли стерпела бы»: «невзрачную, громоздкую мебель», «разбросанное по углам детское белье», «какое-то деревянное, возможно африканское, орудие довольно подозрительного вида», от которого «наверняка воняет». Каминная полка выглядит как «бюро находок… листок с детскими каракулями, розовый обломок конструктора, паспорт и престарелый банан».

Захламленная гостиная, к удивлению самой Барбары, вызывает в ней чувство зависти и наводит на печальные мысли, проливающие свет на особенности ее характера, а также лишний раз подчеркивает, как личность человека неизбежно просачивается в окружающее его пространство.

Личные вещи, обстановка – всё, что окружает одинокого человека, – так и норовят напомнить об унылой стабильности его существования. Ты можешь с тоскливой точностью назвать происхождение любого предмета, к которому прикасаешься, или дату, когда прикасалась к нему в последний раз. Пять подушечек, взбитые и изящно разложенные на диване, так месяцами и лежат, если только ты сама не вздумаешь устроить из них художественный беспорядок. Уровень соли в солонке уменьшается с безнадежно одинаковой скоростью: день за днем, день за днем. Сидя в доме Шебы среди мусора, оставленного его неаккуратными обитателями, я поняла, какое удовольствие можно получить от того лишь, что твоя повседневная жизнь проходит рядом с другими[135]

.

В этом ярком и трогательном описании пяти взбитых подушечек и соли в солонке мы слышим вопль одинокого человека.

Из-за нашего обыкновения наполнять пространство знаками, раскрывающими личность, журналисты предпочитают приходить в дома интервьюируемых ими людей. Когда журналист Линн Барбер брала интервью у легендарного архитектора Захи Хадид, ей удалось немного осмотреть «голый белый пентхаус» до приезда его хозяйки. Квартира, в которой Хадид жила в течение двух с половиной лет, по словам Барбер, обладала «очарованием автомобильного салона».

Здесь все чрезвычайно, гнетуще жесткое. Нет ни занавесок, ни ковров, ни подушек – вообще ничего мягкого. Мебель, если это можно так назвать, представляет собой гладкие бесформенные выступы из армированного стеклопластика, выкрашенные автомобильной краской… Чуть уютнее выглядит ее спальня, где хотя бы можно опознать кровать, небольшой восточный коврик и столик со всеми ее украшениями и флаконами духов, но на этом все и заканчивается.

Комнаты, пишет Барбер, «должны приоткрывать тайны нашей личности, но это похоже на заявление об отсутствии таковой». Разумеется, красочное и детальное описание обстановки помогает нам познакомиться с Хадид еще до того, как она сама появится перед нами.

2.3. Личность и точка зрения

Каким бы мощным фактором ни являлся тип личности, мы не просто интроверты, экстраверты или кто-то там еще. Черты личности сопряжены с культурным, социальным и экономическим контекстами, а также с нашим личным опытом. Всё вместе формирует нашу уникальную нейронную модель реальности, в которой мы живем.