Внутренний враг: Шпиономания и закат императорской России

Война практически с первых дней дала новый толчок антисемитизму, с особой силой проявившемуся в приграничных польских, литовских и украинских районах. Уже 14 (27) августа жандармское управление Варшавской губернии сообщало в Петроград о заметном росте числа насильственных действий со стороны поляков в отношении подозревавшихся в коллаборационизме евреев⁷¹. О евреях ходили дикие слухи, будто они отравляют колодцы, снабжают наступающую немецкую армию лошадьми и провизией, укрывают вражеских солдат и сигнализируют противнику о передвижениях русских войск⁷². 26 сентября командующий 1-й армией писал командующему Северо-Западным фронтом, что на некоторых территориях, недавно захваченных немцами, часть местного населения — «исключительно евреи» — снабжают германскую армию как информацией, так и провизией, и требовал упрощения правил военно-судебной процедуры в случаях шпионажа и предательства

⁷³. Ответом великого князя Николая Николаевича на эту просьбу был приказ, разрешавший офицерам, начиная с командиров полков, самостоятельно создавать для разбирательства дел «виновных в шпионстве» военно-полевые суды на местах⁷⁴. Нетрудно предсказать, что среди жертв этих новых судебных институтов оказалось много евреев, в отношении которых приговоры зачастую выносились на основании ничтожнейших доказательств. Особенно запомнился позорный случай Гершановича, мариупольского еврея, который 2 октября 1914 года был признан виновным в пособничестве врагу исключительно на основании доноса мусульманского духовного лица, некоего имама Байрашевского, который и был истинным коллаборационистом и оговорил невиновного, чтобы отвлечь внимание властей от собственных преступлений⁷⁵

. Благодаря усилиям адвоката Гершанович был в конце концов оправдан и в 1916 году вышел на свободу. Другим повезло меньше. В конце ноября 1914 года Николаи Николаевич издал секретный приказ, предписывавший военным брать еврейских заложников из числа жителей еврейских местечек и селении в занимаемой зоне. Если кто-нибудь из еврейской общины данного населенного пункта будет замечен в шпионаже или предательстве, заложники поплатятся жизнью⁷⁶. Точное число повешенных и расстрелянных в рамках этого предписания неизвестно; сообщение о трех еврейских заложниках, казненных 24 декабря в местечке Сохачев, — одно из немногих, попавших в русские газеты⁷⁷.

В 1915 голу положение совсем ухудшилось. В марте евреям запретили проживать на любых территориях, прилегающих к Финскому заливу (надо полагать, чтобы предотвратить их изменническое общение с экипажами кораблей германского флота)⁷⁸. В том же месяце армия приступила к массовой депортации евреев из западных областей империи, и к началу лета дороги оказались забиты более чем шестисоттысячной массой продвигающихся на восток беженцев⁷⁹. В мае российская пресса снова запестрела антиеврейскими рассказами. «Русский инвалид», ежедневный орган Военного министерства, поместил ложное сообщение, будто в апреле евреи из местечка Кужи в Курляндии прятали у себя немецких поджигателей, которые, не без помощи этих самых евреев, сожгли селение. Хотя правда снова в конце концов вышла на поверхность (в Кужах в то время не было ни одного еврея), «кужинский случай» послужил поводом для новой волны депортаций евреев, на этот раз из Ковенской и Курляндской губерний⁸⁰

.

Все эти совершенно противозаконные действия стали возможны потому, что по законам военного времени российский верховный главнокомандующий пользовался исключительными и неограниченными полномочиями. Параграфы этого документа наделяли Николая Николаевича диктаторской властью над всей администрацией, равно гражданской и военной, в зоне фронта. Не будучи подотчетен правительству в Петрограде, великий князь являлся, в самом реальном смысле, вторым императором. Вот почему инициированные его приказом депортации шли полным ходом, несмотря на созданный ими медицинский, транспортный и жилищный кризис и невзирая на протесты Совета министров. Средние и верхние эшелоны российского военного руководства на фронте оказались во власти антисемитской истерии. Правая рука великого князя, начальник штаба Янушкевич, был известен своей патологической юдофобией⁸¹. Граф Павел Игнатьев, проработавший почти весь 1915 год в контрразведке Юго-Западного фронта, впоследствии жаловался, что его контора была забита доносами на евреев, из них 90 % совершенно нелепых и бесполезных. «В каждом еврее, — удивлялся он, — подозревали шпиона»⁸².