Внутренний враг: Шпиономания и закат императорской России

Однако личность Сухомлинова далеко не сводится к тому, что можно представить на основании приведенных оценок. Прежде всего никто, даже самые непримиримые его оппоненты, не ставил под сомнение исключительный ум генерал-губернатора. Именно это имеет в виду Коковцов, когда говорит о нем «не без дарований». Не входя в мелочи и оставляя их подчиненным, он, благодаря своему живому уму, «быстро схватывал суть дела»²³

. Кроме того, Сухомлинов был от природы наделен способностью к иностранным языкам — безукоризненно читал, говорил и писал по-немецки. И, наконец, все годы военной службы он продолжал заниматься литературным творчеством и опубликовал несколько сборников рассказов и статей, многие под псевдонимом Остап Бондаренко. Говоря от имени Бондаренко — отставного казацкого офицера, поклонника старых традиций, предпочитающего здравый смысл бесплодным умствованиям и с сомнением воспринимающего новое ради одной новизны, — Сухомлинов имел возможность сказать свое слово в спорах о будущем русской армии и даже критиковать решения высшей военной власти, не рискуя навлечь на себя обвинение в нарушении субординации. Ориентированные на офицеров и рядовых солдат дидактические и морализаторские рассказы Бондаренко свидетельствовали о глубокой вере их автора в идеалы просвещения и самосовершенствования. Практически все литературные произведения Сухомлинова увидели свет под грифом В.А. Березовского, его близкого друга, владельца знаменитого военного издательства, которое выпускало популярный в России частный военный журнал «Разведчик».

Однако в полном своем блеске Сухомлинов выступал на политическом поприще. Он добивался успеха, опираясь на особенности автократической системы, умело манипулируя людьми и событиями. Он мастерски использовал пронизывавшие армию структуры личного покровительства, в основании которых лежали семейные и школьные связи или совместная служба. Ловко эксплуатируя, а при необходимости умело обходя бюрократическую систему, он создавал и разрушал тактические альянсы и искусно пользовался своим обаянием для обмана начальства и заметания следов. Несмотря на то что внешне это был человек непрезентабельный — низенький, лысый (или, вернее, как раз благодаря такой своей внешности), он культивировал изысканные манеры и производил впечатление любезного и добросердечного господина. Сухомлинов обладал именно теми способностями, которые необходимы для выживания и преуспевания в мире автократической политики. Впрочем, как мы увидим, именно этих полезных умений враги ему так и не простили.

Нарисованный нами облик Сухомлинова будет неполон без последней детали. Он был женолюб, и весьма страстный. Граф Витте, один из первых государственных деятелей империи, вслух сказал о том, что все и так знали, назвав Сухомлинова «большим любителем женского пола»²⁴

. Первый раз Сухомлинов женился вскоре после окончания русско-турецкой войны. Его невеста, баронесса Корф, была родом из солидной семьи с прекрасными связями. (Ее старшая сестра, Мария Фердинандовна, была замужем за будущим министром юстиции Д.Н. Набоковым, отцом известного юриста и политического деятеля В.Д. Набокова, сын которого — всемирно известный писатель, автор «Лолиты» и «Бледного огня»). Союз этот, впрочем, продлился недолго — через год Владимир Александрович овдовел.

Переждав приличное время траура, Сухомлинов женился вновь. Его новая избранница, Елизавета Николаевна Корейш, первый муж которой был гражданским инженером, — женщина живого, открытого характера, склонная к богемному образу жизни, водила компанию с актерами. Уроженка Киева, она с восторгом восприняла назначение мужа в штаб Драгомирова. В родном городе у нее оставалось множество родственников и друзей, и скоро супруги окунулись в бурную светскую жизнь²⁵

. В официальной резиденции Сухомлиновых непрерывно устраивались всевозможные приемы, обеды и балы, кроме того, Елизавета Николаевна активно занялась благотворительностью. Однако весной 1904 года супружеское счастье внезапно оборвалось. В городе начали циркулировать слухи, будто в местном отделении Красного Креста, попечительницей которого состояла Елизавета Николаевна, пропала большая сумма денег — по некоторым сведениям, до 40 тыс. руб. Хотя позднее финансовая проверка не обнаружила в деятельности киевского Красного Креста никаких нарушений (то ли недостачи вообще не было, то ли кто-то успел ее восполнить), Елизавета впала в глубокую депрессию. Вскоре она внезапно и таинственно умерла — говорили, что по своей воле. Вдовец переходил от уныния к ярости. Он безуспешно пытался заставить гражданские власти закрыть «Киевскую газету», которая опубликовала сплетни и инсинуации о Красном Кресте и его жене, что довело ее до гибели²⁶.