Внутри неё тьма

Рада поняла: действие чар развеялось. Русалочья песня больше не обволакивала его разум, не внушала благоговения перед девушкой. Купец метался из стороны в сторону, ломал и раскидывал вещи. Купец сейчас выглядел даже страшнее, чем в день их первой встречи. Тогда, в детстве, он был хладнокровен и выверял каждое движение, пусть и невероятно жестокое. Сейчас же ярость не умещалась в нём. Рада молчала. Понимала, что он даже не услышит её оправданий, и потому просто ждала, пока Белолебедь до дна выпустит свой гнев и уберётся из опочивальни.

Но уходить он не собирался. Филипп навис над девушкой, руки его тряслись, как у пьяницы. Она уставилась на него, держась за одеяло, словно за щит. Оно было единственной преградой между Радой и взбешённым купцом, которого она обманула. Не такого она ожидала. Знала, что будет сложно, что придётся ругаться с Филиппом, чтобы зацепиться в его доме. Но не была готова к тому, что он с оскорблениями ворвётся в её опочивальню и будет выгонять, не стесняясь, что слуги начнут шептаться и разносить сплетни за пределы усадьбы. У девушки и самой затряслись руки. В тот момент она побледнела – так же Белолебедь нависал над ней в детстве. Он тяжело дышал, раздувая ноздри, как бык. Купец схватил Раду за волосы и вышвырнул её из кровати. Служанки ахнули: они не решались зайти в опочивальню, боясь гнева строгого хозяина, и помочь ничем не могли. Их молчаливое наблюдение лишь раздражало девушку. Она хотела ответить Белолебедю, ругательства так и рвались наружу, но отчего-то застывали в горле. Язык не двигался, будто заледенел. Рада почувствовала себя такой же униженной и беспомощной, как тогда, в детстве, после возвращения к жизни. Она молчала, потому что слова не смогли бы её спасти.

Рада ударилась коленями о деревянный пол. Схватилась за голову, за корни волос, которые заныли от выходки купца, и подняла на него ошарашенный взгляд. Хотела встать, но ноги запутались в подоле рубахи, а силы, как и голос, покинули девушку.

– Что молчишь, мерзавка? – Белолебедь схватил её за горло, заставляя подняться. – Ты меня поняла? Поняла, спрашиваю? – Его голос, поначалу визгливый, перешёл на шипение, а пальцы всё сильнее сжималась вокруг шеи Рады. – Убирайся! Собирай всё и выметайся отсюда и из моей семьи!

Девушка вцепилась в его руки. Сдавила ногтями ладони купца, чтобы он ослабил хватку.

– Поняла меня?! – повторил он.

Рада кивнула и прохрипела:

– Да.

Белолебедь отцепил руки и отшатнулся от девушки. Взгляд у него был всё так же свиреп, купец готов был в любой момент наброситься на неё. Убить. Один раз уже убил – не побоится убить снова. Рада не заметила, что трясётся. Она стояла на месте, почти падая, и не могла сдвинуться. Ноги не слушались, они ослабли до того, что едва держали девушку. Она осела на кровать. Так страшно ей ещё никогда не было. Даже в детстве.

Филипп ещё несколько секунд буравил её взглядом. Теперь на шее Рады проступят синяки не только от поцелуев Руслана, но и от нападения его отца. Мерзкая семейка. Ради мести им девушка готова была пойти на всё – но сейчас надо было собраться с силами. Голова кружилась, и даже сфокусировать взгляд казалось непосильной задачей. Рада беспомощно смотрела на начищенные сапоги Белолебедя, на которых проступили царапины, видимо, из-за сегодняшнего погрома. Сапоги стукнули по дощатому полу и начали отдаляться. Вместе с ними отдалялась и тень купца.

– Паршивка! Чтоб духу твоего здесь больше не было! – Голос Филиппа шёл уже от двери в опочивальню.

Ответа он, видно, не ждал, потому как сразу же хлопнул дверью.

Рада не слышала, как он ушёл из коридора, как разбежались подальше перепуганные служанки. Всё потонуло в гуле, который звучал в ушах, непрерывно и тоскливо, как дождь. Хотелось последовать примеру Белолебедя и дать волю чувствам: разломать вдребезги всё вокруг. Но девушка безвольно сидела на кровати, согнув спину и уставившись в пол. Руки болтались внизу. Рада подняла их и долго смотрела, как дрожат ладони. А потом снова открылась дверь. Не было сил встать, даже лицо она еле повернула. Потрясла головой в надежде, что на пороге лишь видение, потому как разговаривать сейчас ни с кем не хотела.

Но Руслан к её желаниям не прислушался. Он нахмурился, пока оглядывал раскуроченную опочивальню, а потом обратился к жене:

– Отец очнулся от твоих чар. Наконец поверил мне.

Рада закрыла глаза и набралась сил, чтобы встать. Уверенный голос Руслана выводил её из себя.

– Отец требует, чтобы ты уехала. Мне найдёт новую жену – никто и не заметит подмены.

– Уехала?! – прошипела девушка, срываясь на визг. Шаг за шагом она приближалась к Руслану, и злость пылала в ней. Она бы, наверно, набросилась на него, если бы он в последний момент не схватил Раду за запястья, не позволяя подойти вплотную, и она бросила ему в лицо: – Нет уж! Не выгоните!