Внутри убийцы

И тут петля ослабла. Зои смогла вдохнуть маленькую, невозможно крошечную порцию воздуха. Мир вернулся в фокус. Пальцы на ее штанах, царапающие левое бедро. Он смеялся, сам с собой, – те же пронзительные, безумные смешки, которые она слышала столько лет назад. Он сознательно выдал ей немного воздуха. Он хотел, чтобы в этот момент она была жива.

Слишком самоуверенный. Слишком самонадеянный.

Зои с силой дернула головой назад. Она рассчитывала ударить его в живот, но услышала хруст и рев боли. Гловер скорчился над ней, чтобы стянуть штаны, и она только что сломала ему нос. Когда он отшатнулся, петля совсем ослабла, и Зои полной грудью втянула воздух, уже двигаясь. Она толкнулась вперед, еще не в силах встать, но способная отползти на четвереньках и перевернуться на спину, чтобы видеть убийцу.

Он стоял над ней, по лицу текла кровь, в глазах ярость, губы выгнуты в зверином оскале. С ревом бросился к ней. Зои подняла ногу, пнула его изо всех сил, ударила его… куда-то. В грудь, в живот, она и сама не знала. Это его не остановило. Он был на ней. Сжав кулак, ударил; от щеки брызнула боль.

Ее рука ухватила что-то твердое – камень; она замахнулась, ударила им в лицо, в сломанный нос. Гловер, взвыв, отскочил. На этот раз Зои не пыталась уползти. Она оттолкнулась от земли, бросилась на него, взмахнула свободной рукой; ногти рвали его окровавленное лицо, добираясь до глаз.

Он завизжал и стряхнул ее. Зои перекатилась и почувствовала горячую, резкую боль в плече. Схватилась рукой за пылающую плоть, почувствовала, как между пальцами течет кровь. Она обо что-то порезалась.

Нож. Он выронил нож, когда душил ее, и она только что проехалась по лезвию.

Лихорадочно шаря взглядом по земле, Зои заметила блеск. Вот он.

Она бросилась к нему, схватила, пальцы крепко сжались на рукоятке. Гловер уставился на нее, похожий скорее на зверя, чем на человека.

«Почти как настоящее чудовище».

Она напрягла руку. Нож лежал на земле, скрытый травой. Зои надеялась, что Гловер не разглядит его сквозь кровь и бешенство.

Бентли притворилась ослабевшей, растерянной, вскрикнула от боли, которую не требовалось подделывать. Сама же следила за его взглядом. Зои знала, как он будет двигаться, куда ударит. Ей нужно только выбросить руку вперед.

Гловер бросился, и она сделала выпад ножом, не осознавая, насколько действительно слаба, как сильно кружится ее голова. Вместо задуманного удара в живот она распорола ему бедро.

Гловер взревел от боли. Но было тут что-то еще. Ее разум обработал звук, годы учебы пробудили концентрацию. Страх.

Инстинкты подсказывали развернуться и снова бежать. Теперь у нее есть нож; у него повреждена нога. У нее преимущество. Она может сбежать.

Вместо этого Зои заставила себя встать. Все ее тело кричало от боли, порезанное плечо онемело. Она выпрямилась, держа нож перед собой, растянула губы и крепче сжала рукоятку. Их взгляды встретились, ее гримаса стала шире. Зои не улыбалась. Сейчас она была зверем, оскалившим зубы.

Гловер замешкался, потом развернулся и побежал.

Она едва не смеялась, когда бросилась за ним, но волна адреналина уже спадала. В голове гудело, плечо жгло, шею щипало там, где он ее порезал, и Зои осознала, что там тоже течет кровь. Горло еще болело. Она едва могла идти, где уж тут гнаться за Гловером, пусть даже у него только одна здоровая нога… Заставила себя стоять прямо. Он оглянулся – и, увидев ее, побежал дальше. Она хорошо спрятала свою слабость.

Едва он исчез из вида, ее колени подломились, рука выпустила нож, и Зои рухнула на землю. Горло выдавило наполовину всхлип, наполовину стон.

Она то ли ползла, то ли ковыляла обратно. В сотне футов от берега снова споткнулась и осела на траву, думая, что только прикроет глаза и отдохнет секунду…

Глава 55

Тейтум мерил шагами комнату ожидания больницы и считал их. «Раз… два… три…» Он насчитал тринадцать. В прошлый раз вышло двенадцать, а до того получилось пятнадцать, потому что у него на пути кто-то был.

Тейтум не знал, сколько раз проделал этот путь. Он сбился со счета. Сто? Двести? Тысячу?

На линолеумном полу было много царапин. Грей догадывался, что он наверняка не единственный, кто за много лет вышагивал по этой комнате. Она уже повидала столько тревог и беспокойства, сколько большинству комнат не удается увидеть за всю их жизнь. Если бы больничная комната ожидания встретилась в баре со школьным кабинетом, она сказала бы: «Думаешь, тебе известно, что такое дурные предчувствия? Дай-ка я расскажу тебе…»

Тейтум потерял мысль; забавная спираль ассоциаций, которые обычно бродили у него в голове, рассеялась в пустоте.

Он успел мельком взглянуть на Зои, прежде чем медсестра вытолкала его из реанимации. Шея и грудь залиты кровью, бледное лицо в синяках и ссадинах. Всего один взгляд, и его сердце попало в бурю. Сестра пообещала, что ему сообщат о состоянии Зои, как только это станет возможным.

И вот он раз за разом меряет шагами комнату, а его никто не зовет…