Внутри, вовне

В ту пору никто не заботился о том, как бы не оскорбить национальное достоинство этнических меньшинств. Люди спокойно рассказывали еврейские анекдоты, ирландские анекдоты, негритянские анекдоты, анекдоты про лягушатников, про макаронников, про китаез, еще про Бог весть кого. И все евреи в анекдотах всегда были Срулями, Абрашами, Ициками, Яшами. Иммигранты, носившие имена, принятые в старом галуте, закрепили этот стереотип. А их дети и внуки, прибегая к защитной мимикрии, стали брать англосаксонские имена — называть себя Ирвингом или Ирвином вместо Израиля, Артуром или Аланом вместо Авраама, и так далее. Впрочем, в наши дни Авраам, Ицхак и Израиль снова стали добротными, общепринятыми американскими именами, которые даже терпко отдают пуританской Новой Англией, если у их обладателей — соответствующие манеры, внешность, одежда, выговор, образование и собственность вместо бород, ермолок или круглых шляп, картавости и ручных тачек.

А теперь вы достаточно подготовлены к тому, чтобы узнать, что произошло на Олдэс-стрит в канун праздника Всех Святых.

Глава 18

Канун дня Всех Святых

В тот день, когда я уходил из школы, у меня после укола болела рука и еще больше болело сердце. Стены класса были, как обычно, увешаны абрисами ведьм и дырчатыми тыквами, а в кондитерских продавались маски, оранжевые праздничные свечи и все такое. Но на Олдэс-стрит, нужно вам сказать, канун праздника Всех Святых отмечался совсем по-другому. Может быть, это и сейчас так. У детей иной раз долго сохраняются в обиходе довольно древние обычаи. Мы не ходили, как положено, от двери к двери, требуя подарков. Вместо этого, облачившись во всякое рванье, мы с криками носились по кварталу, зажав в руке кусочки мела, и помечали им друг друга. А большие мальчики размахивали чулками, плотно набитыми мукой, и били ими всех, кому не удавалось увернуться. Но их мы старались избегать. Чулком с мукой можно ударить довольно больно — как сильно запущенным футбольным мячом, — да вдобавок после этого ударенный был с головы до ног белый.

Погруженный в свои невеселые думы, я брел домой, совершенно забыв, что сегодня — канун праздника Всех Святых. Неожиданно из-за угла ко мне подскочил маменькин сынок Говард Рубин и с криком: «День Всех Святых!» провел мне мелом по спине. Этим он мне напомнил, что сегодня за день. Этот болван, конечно, все напутал, бросившись на меня с куском мела, когда еще вовсю светило солнце. Всему свету известно, что канун Дня Всех Святых положено начать отмечать только после того, как стемнеет и зажгут фонари. Но что толку было дать таску Говарду Рубину, которого лупили все кому не лень! Мальчик, который в первые теплые апрельские дни выходил на улицу в коротких штанах и носках, — как все мы, — но при этом в длинных желтых кальсонах, заправленных в носки, — с такого что было взять?

Значит, День Всех Святых? Что ж, тем лучше. Гоняться за девчонками было обычно очень весело, они кричали и визжали, как нимфы, убегающие от сатиров. В последние годы моя сестра Ли в канун Дня Всех Святых старалась не выходить из дома, потому что банды мальчишек, носившиеся по улицам, стали для девочек настоящим бичом. Пока еще было светло, я приготовил уроки, а когда за окном стемнело, я надел толстый свитер и наполнил карманы кусочками мела. Ли хмыкнула, что я идиот, если мне нравятся такие детские забавы. Но что она знала о моем горе и о том, что мне нужно было чем-то отвлечься? Я кубарем скатился по лестнице и выбежал на прохладную вечернюю улицу.

— День Всех Святых!

Из-за угла выскочил, хихикая, Говард Рубин. Я ощутил, как он провел мелом по моей больной руке. Без особого задора я тоже полоснул его мелом:

— День Всех Святых! Куда все подевались?

— Они пошли с Полем на Хоу-авеню. А мне мама не велела отходить от дома.

Жалкий сморчок!

Издалека, от угла Хоу-авеню, слышались молодецкие мальчишеские крики и девчачий визг. Значит, Поль и другие затеяли там свою игру, и мне оставалось только зажать в руке мел и ждать. И, как и следовало ожидать, вскоре из-за угла, визжа и смеясь, выбежали три девочки, за которыми гнался Поль и еще несколько мальчишек. Никто не старался бежать очень быстро, это была явная игра. Неожиданно девочки завизжали по-настоящему и ринулись в ближайшую парадную. На другом конце квартала появилась группа незнакомых ребят с чулками в руках.

Как раз в этот момент Поль увидел меня.

— Эй, ребята, это Срулик! — крикнул он. — А ну, все за Сруликом!

Вся его команда бросилась на меня с дикими криками:

— Срулик! Срулик!