Во что я верую

Как в одном, так и в другом случаях одна и та же угроза нависла над человеком, а значит, и над Богом, ибо Бог умышляет спасти, вывести за пределы смерти, за пределы сферы времени, то есть сферы свободы, которая оказывается еще и сферой смерти, все эти проявления самосознания, ставшего сознанием смерти, ибо они вполне способны зайти так далеко, что всё станет необратимым. Как при уходе из Эдема, так и в Вавилоне Бог использует вторжение в сферу истории. Первый случай упоминается символическим образом, оставляя открытой дверь для всяких возможностей. Второе событие, возможно, связано с одним законом истории: эффектом массы. Дробление языков, внезапно обнаруживающаяся невозможность общения показывают, что для получения большего результата не всегда достаточно добавлять, приумножать, умножать. Замысел терпит неудачу, поскольку не было принято во внимание структурное изменение — следствие изменения уровней. Вновь обратившись к тексту, мы читаем: «И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город» (Быт 11: 8), — обнаруживая, таким образом, непредусмотренное последствие: они были рассеяны, и значит, техническая эволюция строителей башни, несмотря на неуспех в достижении поставленных ими перед собой целей, стала известна и другим людям, и другим культурам.

Нужно ли было объединять с ясной, точной, прозрачной, прямолинейной историей спасения эти мифы темных веков, образующих ту таинственную область, которая простирается от первой могилы до избранничества Авраама?

Да, поступить так следовало, ибо эти мифы существуют, ибо они включены в священное предание народа и Церкви; ибо мы не можем пренебрегать ни темными веками человека, ни историей природы: ведь наш долг — отчитаться за них; ибо это действие Бога необходимо для той интерпретации Смысла, которую я вам предлагаю. В ее основе — независимый ход Сотворения мира в рамках самостоятельного возрастания временной протяженности, этой сферы свободы, — а также возмещающее действие Бога… во имя свершения умысла Бога, направленное на приобщение к Его жизни, во имя oevium, aion, что мы толкуем как приобщение к вечности тех проявлений сознания, тех существ, чье возникновение во времени оказалось Ему угодным.

Если дело обстоит именно так, то Бог не мог бросить на произвол судьбы человечество, а за ним — и всю Сотворенность мира; об этом нам ненавязчиво напоминают первые одиннадцать глав Библии. Каин — убийца; Ной — человек прямодушный; но, где бы он ни находился, он — праведник в свете чувств и разума; Вавилон — это толпа, полная далеко идущих намерений; она настолько безымянна, что в конечном счете утрачивает возможность взаимопонимания; то, что Откровение использует мифическую память[CVI]

людей Средиземноморского бассейна, вполне логично и последовательно.

Откровение запечатлевает завет: Сотворение мира, которое в силу таинственной ущербности, проявившейся изначально, оказывается пущенным на волю высоко вздымающихся волн, в свободу, употребляемую во зло, связано с Богом, который, через все эти истории, в которых перемешивается, сохраняется и преобразуется множество форм и фактов действительности, позволяет угадать наличие всепроникающего провиденциального действия. Одним словом, в Откровении звучат голоса этно-антрополога и социолога, а потом уже историка.

* * *

Искупление не безымянно; оно называет по имени каждого человека:

«И отдам тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства, дабы ты познал, что Я Господь, называющий тебя по имени, Бог Израилев. Ради Иакова, раба Моего, и Израиля, избранного Моего, Я назвал тебя по имени» (Исх45: 3–4).

Искупление начинается с истории Авраама. Я уже рассказывал о патриархе Аврааме[CVII]

, которого любовь к Богу подвигла сняться с насиженных мест[CVIII].

С появлением Авраама оказывается перевернутой большая страница космогенеза. Кажется, что до Авраама Бог только взирал, вперив свой взор в свет. Кажется, что Он не противился свободе. Как если бы Он хотел поглядеть, — это образ, — как неслыханно далеко она может зайти. Возмещающие поправки второго Сотворения мира Он внес на расстоянии, недрогнувшей — но равнодушной и, так сказать, безличной — рукой. Разумеется, Библия уже нарекает Его Его истинным именем, разъяснив это последнее лишь позже. Он — YHWH Elohim, да, Элохим, далекая трансцендентность, очевидный Творец всеохватного сущего и света.

Бог-Провидение постарался избежать худшего. И широким потоком течет история человечества в избранном Им направлении, ставшем главным в силу этого выбора в рамках universum infinitum[185].

Так оказывается преданной забвению первоначальная осечка. Никому на земле не вспоминается другая история, та, которой не было: история без Грехопадения сокрыта в памяти Бога. Нам никогда не удается узнать о ней ничего, кроме слова, вырвавшегося по воле Бога у вдохновенного чтеца поэмы о Сотворении мира.