Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке

Я убежден, хотя и не могу этого доказать, что времени не существует. Другими словами, есть последовательный способ рассуждать о природе, когда понятия пространства и времени не нужны. Я верю, что такой способ рассуждать окажется полезным и убедительным. Я думаю, выяснится, что понятия пространства и времени полезны лишь в рамках некоего приближения. Эти понятия похожи на такое понятие, как «поверхность воды»: оно теряет смысл, когда мы описываем динамику отдельных атомов, из которых состоят вода и воздух; на микроуровне никакой поверхности там нет. Я убежден, что пространство и время, как и поверхность воды, — удобные приближения на макроуровне, ненадежные и иллюзорные. Это «экраны», которые наш ум использует для осмысления реальности.

В частности, я убежден, что время — это артефакт приближения, позволяющего пренебречь основными степенями свободы реальности. Поэтому «время», в каком-то смысле, отражает лишь наше невежество.

Я также убежден, но не могу доказать, что нет объектов, есть только отношения. Под этим я подразумеваю, что есть последовательный способ рассуждать о природе, который описывает только взаимодействия между системами, а не состояния или изменения отдельных систем. Точно так же я верю, что для физики этот способ рассуждать о природе окажется полезным и естественным.

Убеждения, которые невозможно доказать, часто ошибочны (как показывают противоречивые представления, приведенные на этих страницах). Но столь же часто они оказываются верными, и в науке они необходимы. Вот хороший пример, приведенный еще 24 столетия назад: Сократ в «Федоне» Платона говорит: «Доказать, что так именно оно и есть, никакому Главку, пожалуй, не под силу. Мне-то, во всяком случае, не справиться... Каков, однако ж, по моему убеждению, вид Земли и каковы ее области, я могу описать: гут никаких препятствий нет... Вот в чем я убедился. Во-первых... Земля кругла...»[26]

Наконец, я верю, но не могу доказать, что человек обладает инстинктом сотрудничества. Этот инстинкт в итоге победит близорукие, эгоистичные и агрессивные инстинкты, ведущие к эксплуатации и войнам. Благодаря сотрудничеству в истории уже были долгие периоды мира и процветания. В конечном итоге, сотрудничая друг с другом, мы создадим планету без границ, без войн, без патриотизма, без религий, без бедности — и будем жить в одном целостном мире. На самом деле, я не уверен, что в это верю, но мне хотелось бы верить, что верю.

Джеффри Эпштейн

ДЖЕФФРИ ЭПШТЕЙН — инвестиционный менеджер и филантроп, поддерживающий научные исследования.

Я верю, что когда-нибудь будет обнаружен механизм человеческого восприятия времени. Практически еще один орган чувств — способность отличать прошлое от настоящего, с достаточно длительными интервалами, чтобы продумать до конца мысль и создать воспоминания — возводит новую границу для сознания.

Будут обнаружены (в дополнение к энтропии) затраты или проблемы, связанные с путешествиями во времени. Устойчивые состояния станут классическим ограничением. Мы откроем формулу отношения времени к жизни, определив его так же однозначно, как отношение времени к пространству.

Говард Рейнгольд

ГОВАРД РЕЙНГОЛЬД — эксперт в сфере электроники и компьютерных коммуникаций. Автор нескольких книг, в том числе «Виртуальное сообщество» и «Умная толпа. Новая социальная революция»[27].

Я считаю, что мы — люди, так много знающие о космологии и иммунологии, до сих пор плохо представляем себе, почему и как люди сотрудничают друг с другом. Я думаю, что отчасти так происходит из-за старой и привычной истории о том, как устроен мир: успеха достигают фирмы и страны, которые хорошо умеют конкурировать. Биология — это война, в которой выживают сильнейшие; политика — это искусство побеждать; рынки развиваются только на основании личных интересов их участников. Эта история отражает дух времени эры Адама Смита и Чарльза Дарвина. Научные, социальные, экономические и политические теории прошлого века подразумевали, что эволюцией, прогрессом, торговлей и обществом движет конкуренция.

Я верю, что сейчас формируется сценарий нового рассказа — истории, в которой сотрудничество, взаимозависимость и коллективные действия играют более важную роль. А истории о конкуренции (важной, но не всесильной) и выживании сильнейших пора потесниться.