Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке

Я верю, что человеческий род никогда не выяснит, обладают ли сознанием современные компьютеры. Только в научно-фантастических романах человека могут обвинить в убийстве, если он отключит питание компьютера. Я верю, хотя пока не могу доказать, что лишь живые существа обладают сознанием и разумом.

Если существо живое, это, конечно же, еще не значит, что оно разумно. Растениям свойственны метаболические процессы, но они не обладают разумом. Шимпанзе — другая история. Все свойства поведения, общие для нас и шимпанзе, кроме жизни (интеллект, способность лгать, узнавать себя в зеркале, ощущать свою личность и отличать себя от других), делают шимпанзе настолько похожими на нас, что многие представители научного сообщества интуитивно наделяют их «самостью» и сознанием.

Чтобы считаться разумным, живое существо должно вдобавок обладать личностью, обладать мышлением. Но кремниевые чипы — не живые, а компьютеры не имеют личности. Я верю в это, потому что для возникновения сознания и формирования личности необходимы специфические ткань и структура мозга. Компьютеры никогда не будут обладать сознанием, ведь, чтобы иметь сознание, «как у нас», они должны состоять из живой ткани, как и мы, и (к сожалению) быть смертными, как и мы.

Клиффорд Пиковер

КЛИФФОРД ПИКОВЕР — специалист в области компьютерных наук, автор научно-популярных книг. Сотрудник Уотсоновского исследовательского центра IBM. Автор множества книг, в том числе — «Секс, наркотики, Эйнштейн и эльфы: суши, психоделика, параллельные вселенные и поиски трансцендентности».

Если мы верим, что сознание — результат сочетаний нейронов в мозге, это значит, что наши мысли, эмоции и воспоминания можно воспроизвести в движущихся игрушках, собранных из деталей конструктора Tinkertoy. Мозг таких игрушек должен быть очень велик, чтобы отображать всю сложность нашего мышления. Тем не менее создать такие механизмы вполне возможно, точно так же как люди научились создавать компьютеры, состоящие из 10 тысяч фрагментов «конструктора». В принципе, проявления разума можно усмотреть в узоре ветвей, в движении листвы, в стае птиц. Философ и математик Готфрид Лейбниц любил воображать машину, способную на сознательный опыт и чувственное восприятие. Он говорил, что даже если бы такая машина была размером с мельницу и мы могли бы войти внутрь, то обнаружили бы там «только части, ударяющиеся друг о друга, и ничего такого, что указывало бы на чувственное восприятие».

Если наши мысли и сознание зависят скорее не от реального содержания нашего мозга, а от структур, паттернов и отношений между его отделами, тогда мозг игрушки Tinkertoy способен мыслить. Если бы могли сделать копию нашего мозга, сохранив его структуру, но изменив материал, эта копия могла бы мыслить, как мы с вами. Такой, на первый взгляд, материалистический подход к разуму не лишает нас надежды на жизнь после смерти, трансендентность, общение с существами из параллельных вселенных и на существование самого Господа Бога. Кто знает, может быть даже игрушки Tinkertoy способны мечтать, искать спасения и благословения — и молиться.

Николас Хамфри

НИКОЛАС ХАМФРИ — психолог-теоретик, профессор Лондонской школы экономики. Среди его книг — «Прийти в сознание», «История разума» и «Разум во плоти».

Я верю, что человеческое сознание — это магический трюк, предназначенный для того, чтобы одурачить нас и заставить поверить, будто мы живем в окружении непостижимой тайны. Кто же этот маг, и каков смысл этого обмана? Маг — это человеческий разум собственной персоной, и он возник в процессе эволюции посредством естественного отбора. А смысл обмана — поднять нашу уверенность в себе и вселить в нас чувство собственной значимости — чтобы мы ценили свою жизнь и жизнь других.

Если это так, то у нас есть простое объяснение тому, почему «трудная проблема сознания» столь трудна и для ученых, и для обычных людей. Естественный отбор заведомо подразумевал, что она будет трудной. Действительно, философы-мистики от Колина Мак-гинна до покойного Папы Римского Иоанна Павла II, преклонявшиеся перед чудом и объявлявшие, что совершенно невозможно понять, как в мозге могло возникнуть сознание, относятся к «трудной проблеме» именно так, как и хотел естественный отбор, — со страхом и трепетом.