Во что верит Россия; Религиозные процессы в постперестроечной России

Сформулировать доктрину постсоветской "демократии", конечно, несколько шаржируя и огрубляя, можно следующим образом: полностью "деидеологизированное" общество (о его все-таки наличествующей идеологии мы уже сказали) дает возможность каждому добыть столько денег, сколько он может. Государство представляет собой совокупность коммерческих организаций, которые связаны между собой исключительно финансовыми взаимоотношениями. К субъектам относятся и завод, и музей, и шашлычная, и религиозная община, и футбольная команда. Все равны на старте. Выживает сильнейший. Роль государства в этой схеме стремится к нулю. Неизбежный рост цинизма, рвачества и безыдейности легко переходит в прямую преступность. Такое духовное состояние можно назвать "духовным монетаризмом". На сегодня это массовая идеология, подразумевающая снятие внешних и внутренних оков с человека, и чем больше свободы он при этом получает, тем лучше. Но свобода в европейском понимании -- это свобода думающей и морально ответственной личности. Многие явления если и не запрещены в цивилизованных странах законом, то, по крайней мере, осуждаются общественным мнением. У нас же они часто становятся нормой, с легкостью принятой обществом.

Любые религиозные верования, накладываясь на идеологию духовного монетаризма, трансформируются, опустошаются. Здесь следует упомянуть о двух основных тенденциях в современной религиозной ситуации.

Одна -- реставрационная -- это возрождение Русской Православной Церкви. В нашем обществе возвращение к православию происходит в ситуации, когда несколько поколений в своем подавляющем большинстве не имели никаких связей с институциональной церковной организацией и официальной религиозной идеологией. В большевистскую эпоху посещение немногих открытых для богослужения храмов само по себе не включало человека в реальную церковную жизнь и лишь в минимальной степени знакомило с религиозным мировоззрением. В годы перестройки, когда коммунистическая идеология и ее эрзацы рухнули, наиболее естественным для русских людей религиозным выбором стало возвращение к "прежнему нормальному состоянию", к истокам, к православию, к Московской Патриархии. Нынешняя православная религиозность не является результатом "свидетельства Церкви", но в значительной степени она -следствие логики развития светской культуры и идеологии. Для основной массы верующих не характерно соблюдение традиционных церковных норм. Их поведение православно неинституционализировано, а жизнь совсем не воцерковлена. Их православие, церковность, религиозность легко сочетаются с господствующими в обществе идеологическими поветриями. При этом само духовенство, епископат, так называемая "церковная общественность", вынужденные реагировать на интеллектуальные вызовы нашего времени, находятся далеко не в лучшей форме. После 1927 года Церковь была жестко встроена в "систему". Какое-либо противостояние было возможно в очень ограниченном идейном и политическом пространстве, что не могло не отразиться на религиозном мировоззрении. Даже у глубоко верующих людей собственные религиозные представления легко уживаются с новым "монетаристским" сознанием. Истории знакомы подобные духовные симбиозы. Вспомним, что происходило в русском обществе в сталинское время. Официально Церковь была разрешена, и в стране жили искренне верующие люди. Однако многие из них органично воспринимали себя элементом существующей идеологической системы. Церковное руководство не могло дать открытой и четкой оценки жуткой сталинской идеологии, и эта идеология легко входила в подсознание рядовых православных и даже духовенства. Они любили Сталина, оправдывали его тиранию, верили в ложную идею социалистического прогресса.1 Кстати говоря, подобные явления не исчезают бесследно. Сегодня внутри Русской Православной Церкви существует группировка, которая считает Сталина спасителем Церкви и стремится канонизировать его и маршала Жукова.