Во главе раздора

Вначале шаги, потом тишина, через пару мгновений звуки отодвигаемого засова, цепочки и открывающегося замка.

– Чем могу помочь? – спросила женщина в возрасте.

Она была невысокого роста, с голубыми глазами, седеющие волосы убрала в элегантный пучок. Одежда скорее говорила о её строгом стиле, чем о богатстве. Я не нашла внешней схожести. Вряд ли у нас присутствует кровная связь.

– Прошу прощения и понимаю, что вопрос странный, но этот дом принадлежит вам? – заговорила я, прекратив с неприличной тщательностью рассматривать женщину.

– Мне, а в чём дело?

– Вы никогда его не сдавали?

– Нет, этот дом передаётся у нас в семье по наследству уже несколько столетий.

Я сглотнула и незаметно вытерла вспотевшую ладонь о штанину.

– Ваш дом когда-нибудь горел?

Лицо женщины вытянулось, но она быстро взяла себя в руки и недовольно поджала аккуратно накрашенные губы, не ответив на вопрос.

– У вас есть дети? – сбивчиво поинтересовалась я, ощутив близость к разгадке.

В глазах собеседницы вспыхнул гнев, губы едва заметно искривились. Она сильнее распрямила плечи, вскинула подбородок, напомнив оскорблённую учительницу. Не утруждая себя криком, она попыталась захлопнуть дверь перед моим носом, но я упёрлась в неё рукой.

– Да как вам совесть позволяет! Я предупредила, что впредь не стану общаться с журналистами! В вас нет ничего святого при погоне за чужими трагедиями! – повысила голос женщина, смерив меня презрительным взглядом.

– Прошу вас, я не…

– Нет! Столько лет прошло, а вы всё не уймётесь! Убирайтесь, а не то я вызову полицию.

– Я не журналистка. Пожалуйста…

– Мы из приюта, – встряла Сирша, оказываясь рядом.

Фраза немного остудила гнев хозяйки.

– Приюта? Я не понимаю.

– Из детского приюта Артура Хилла, – дополнила Сирша, пока я старалась унять тревожное сердце. Мне не доводилось досаждать незнакомцам в их же доме, а внезапный негатив со стороны этой женщины вовсе выбил из колеи.

– Ох, – смягчилась хозяйка, а её строгость сменилась печалью. – Я подумала… Прошу прощения, что так отреагировала. Прошли годы, но журналисты продолжают лезть не в своё дело, особенно сейчас, когда начали повторяться трагедии с наркотиками и влиянием крови теневых.

Даже Сирша потеряла дар речи, мы переглянулись, не понимая связи.

– Я уже не раз говорила с Дарданом Хиллом, и мне безумно жаль, что подобное произошло. Мой сын с женой правда хотели позаботиться о девочке, но никто не мог предсказать случившегося.

– Какая девочка? Как её звали?! – порывисто спросила я.

– Её звали Кассия. Мой сын…

– Я Кассия.

Женщина умолкла и во все глаза уставилась на меня. Я всё так же упиралась рукой в чужую дверь, а судя по сведённым мышцам лица вряд ли выглядела вменяемой, но безотрывно, с мольбой смотрела на хозяйку, надеясь на ответы. Женщина побледнела, разглядывая меня.

– Примерно в возрасте восьми-девяти лет я попала в приют Артура Хилла с ожогом и почти полной амнезией. Со временем картина прошлого стала восстанавливаться, но все мои воспоминания походили на ночной кошмар, а образ родителей я никак не могла воскресить. Ни лиц, ни единого детского переживания. Даже достоверно не знаю, сколько мне лет и когда мой день рождения. – С болезненной лихорадочностью признания потоком лились на абсолютно незнакомого мне человека, но она была единственным звеном к правде и должна мне поверить.

Глаза женщины увлажнились, она приоткрыла рот, чтобы то ли утешить, то ли высказать соболезнования, но в итоге не произнесла ни звука, позволив мне выговориться. Я замолчала, шумно глотая воздух, так как забывала нормально вдыхать между словами.

– Если ты и действительно та Кассия, дорогая, то у меня нет ответов на большинство твоих вопросов. Ты прожила с моим сыном и его женой лишь четыре месяца, прежде чем их убили.

24

– Меня зовут Хелен Райден, – представилась хозяйка после того, как впустила нас с Сиршей в дом и отвела на кухню, чтобы приготовить чай.

Несмотря на вечер, весенний воздух казался уже достаточно тёплым, и оделась я по погоде, но сев на предложенное место за кухонным столом, я ощутила, что озябла, будто простояла под проливным дождём пару часов. Мои заледеневшие пальцы мелко дрожали, а кружка с ароматным напитком до боли обжигала ладони. Даже мои эмоции окоченели от услышанного откровения.

Я проиграла. Привратник, вероятно, соврал и ненамеренно, но шанс я упустила, не подумав, что могла жить в приёмной семье. Нужно было добавить про биологических родителей, но эту деталь упустила, ожидая обмана в других мелочах.

Я просчиталась.

И никак не могла осознать собственный провал. Голова оставалась абсолютно пустой, из-за чего я с неестественным для ситуации спокойствием слушала рассказ Хелен.