Во имя Ишмаэля

В то время как один из двух англичан на руках относил ребенка на виллу, второй проводил его в служебное помещение.

Через час все будет кончено. У него даже не оставалось времени поспать. Он думал об обратной дороге. Труп ребенка. Захоронение. Черноббио. Ишмаэль требует веры, самоотречения, некой формы любви, которая выше любви. Он боялся Старика. Если б удалось убрать его тогда, в Милане… Теперь он боялся из-за захоронения. Боялся из-за Черноббио. Нужно держать ухо востро. Итальянский коп мало его волновал. Он встал, разыскал сумку, пошел в ванную гримироваться.

Краска для волос пахла сгнившей травой, от которой у него бурчало в желудке. Он поискал в холодильнике что-нибудь поесть. Немного бри, красное вино. Напряжение постепенно спадало. Он еще раз раскрыл доклад о Черноббио. Почти маниакальная детальность. Он наизусть знал схемы, маршруты, расписания. Перечел список имен участников. Обозначил имя того, кого он должен убрать. Еще раз проверил документы. Все на месте. Открыл план-схему Милана. Поглядел на красный крестик в районе улицы Падуи: квартира, которую выдали Старику. Въезды в Милан. Окружная, выезд Ламбрате — он по памяти проследил все повороты.

На спортивное поле Джуриати, где он должен будет захоронить ребенка.

Еще раз: инструкции по захоронению. Северный угол поля Джуриати. Плита жертвам войны. Поднять камень. Под ним — пустота. Положить туда ребенка. Поместить доску обратно так, чтоб видно было, что ее осквернили. Точные инструкции Ишмаэля. Ишмаэль велик: его люди проиграли в Париже, в Милане, в Гамбурге, в Брюсселе. Но Ишмаэль не проиграл: его инструкции совершенны, его желание было исполнено.

Восемь. Почти. В дверь постучали.

Двое англичан сказали, что все кончено, что Американец может отправляться в дальнейший путь. Он шел следом за ними до ворот виллы, где припарковал «паджеро». Он сообщил, что «паджеро» украден, что эта машина жжет ему руки. Ему требовался другой автомобиль — законный и чистый. И быстрый. Англичане закивали. Они оставили его возле «паджеро»: один вернулся на виллу, другой направился к низкому широкому павильону. Американец увидел, как он сначала размышлял, потом открыл ворота и выехал задним ходом на «BMW». Превосходно.

Другой англичанин вернулся некоторое время спустя, он нес в руке огромный металлический чемодан. Американец открыл багажник «BMW», помог англичанину поднять чемодан, почувствовал, как неровно колышется мертвый груз внутри. Закрыл багажник. Спросил у англичанина, правильно ли упакован чемодан. Внутри, под подкладкой, должен быть слой репеллента — чтобы собаки не унюхали ничего подозрительного. Англичанин улыбнулся. Превосходно.

Было 20:20, когда он выехал за ворота виллы.

На половине пути он подумал, а не следует ли остановиться. Нет. Он не может рисковать: нельзя приезжать в Милан после пяти. Он прибавил газу.

Проблем не было. Он не думал о мертвом ребенке в багажнике. Он думал о Старике. Думал о том, когда увидит его снова. Тревога охватила его, как лучистая волна.

Ему нужно быть осторожным, там, на спортивном поле Джуриати. Он не допустит ошибок. Он осмотрит местность. Предпримет все меры предосторожности.

220 км/ч.

Он увидел на торпеде упаковку бензодиазепина, которую несколько часов назад вынул из кармана. Замедлил ход, открыл окно, выбросил ее из машины.

Инспектор Давид Монторси

МИЛАН

28 ОКТЯБРЯ 1962 ГОДА

20:20

Была бы на свете ночь более темная, нашел бы он и ее.

Кормак Мак-Карти. «Сын Божий»

Встреча с Арле, со Злом.

Двадцать минут девятого. Монторси решил не информировать шефа и остальных, он хотел один приехать в институт к Арле, на бульвар Аргонне. Он не хотел оставлять следов, не хотел, чтоб из управления его могли найти у Арле, в том месте, которое доктор готовил себе ввиду ухода из отдела судебной медицины.

Он нашел фотографию на Джуриати в доме Маттеи. За спиной Хозяина Италии — мрачный Арле. Арле — это Ишмаэль?

Машин мало. Ночью подморозит. Такси выехало из центра, двинулось на юг. Кольца белого дыма из труб общежитий тяжело поднимались в воздух, вызванные химическими тайнами земли, зернистым сном, залитым асфальтом: тайны земли с их несравнимой магнетической силой побеждали даже здесь, в сердце города. Искусственная кожа внутри такси испускала приятное тепло, сладкий пот комфорта. Сам воздух, казалось, дышал. Монторси откинул голову, почувствовал, как потный затылок прилип к искусственной коже заднего сиденья.