Во мраке бытия

Я более внимательно пригляделся к звезде. Буква «С» в верхнем углу могла означать только капитана Стэбба. Мне нужно будет хорошенько запомнить и все остальные имена.

Я перевернул звезду. На лицевой ее стороне было изображение бога Ахнесса — того, которому молятся для противодействия тайным акциям, предпринимаемым против тебя. А потом я случайно перевернул и письменное послание.

Там содержалась приписка! Текст был явно написан левой рукой, чтобы невозможно было узнать почерк. Но я сразу узнал руку Ломбара Хисста!

Приписка гласила:

Ты, должно быть, подумал, что эта прощальная пирушка отличный способ продемонстрировать Великому Совету, что миссия отправилась, а заодно и поиздеваться над ними. В этом ты преуспел, хотя и прошел по лезвию ножа, едва не перебрав меру. Но, поскольку у Земли нет никакой возможности узнать об этой миссии, считаю, что секретность не нарушена, и приказ пока не будет приведен в исполнение.

Я почувствовал, что у меня от растерянности голова пошла кругом. Значит, Ломбар присутствовал на проводах? И что это за приказ, который пока не будет приведен в исполнение?

Дата и час, проставленные на бумаге, свидетельствовали о том, что конверт был опущен в мой карман в момент нашего отлета. Но ведь никто не приближался ко мне. Да Хисст никогда бы и не доверил такого письма кому-нибудь из команды. Нет, того он не сделал бы никогда. Так что же это за приказ?

И тут мне стало ясно, о чем идет речь. Хисст напоминал мне о приказе, который отдан им какому-то неизвестному лицу, убить меня, если Хеллер высвободится из-под моей опеки и все испортит удачным завершением миссии. Неужто на борту находится лишний пассажир, о котором никто не имеет понятия?

У меня снова начался приступ лихорадочной дрожи.

Я отстегнул все ремни. Мне следовало как можно скорее избавиться от послания. Я направился к дезинтегратору. Когда я потянулся к ручке его дверцы, длинная голубая вспышка соскочила с ее поверхности и ударила меня в руку.

Даже корабль этот наносит мне удары!

Я бессильно опустился на койку и заплакал.

Глава 3

Спустя еще двенадцать часов я уже чувствовал себя вполне сносно. Мне удалось проспать часов восемь, и хотя настроение мое по-прежнему было подавленным, я решил все-таки, что жить можно.

Примерно час или два я просто лежал и на все лады ругал ИГ Барбен. Я допустил даже святотатство и проклял Делберта Джона Роксентера, подлинного владельца этой компании, предпочитавшего действовать через подставных лиц, нажимая на скрытые кнопки контроля. Хотя я уже прочел множество литературы, поясняющей механизмы циклического воздействия наркотиков на организм, все эти научные биохимические термины выглядели как-то слишком отстраненно и абстрактно. Они ничуть не соответствовали тому, что с тобой происходит на самом деле, когда ты сам, своей плотью и кровью, вступаешь в физическую связь, входишь в прямое взаимодействие с этой гадостью. У каждого всегда в таких случаях хранится в резерве жалкий аргумент, что, дескать, «все это может произойти с другими, но со мной ничего подобного случиться не может».

Насколько же ложно такое убеждение!

Нет, теоретически я отлично понимал развитие процесса: я знал, что настоящий наркоман, как принято называть постоянных потребителей амфетамина на Земле, наверняка попросту принял бы новую дозу и снова впал бы в эйфорию. И он повторял бы эти циклы впредь до того момента, пока у него не начались бы необратимые патологические изменения, после чего его с чистой совестью могли поместить навечно в психиатрическую клинику, изолировав от общества как неизлечимого больного. Любители более сильных наркотиков прибегают к разным хитростям, вводя себе подкожно или внутривенно разные препараты или комбинации их — барбитураты и прочие транквилизаторы или антидепрессанты — под предлогом, что они якобы страдают бессонницей.