Во мраке бытия

— Значит, ты друг нашего дорогого Джимми, — сказала она с приветливой улыбкой. — Не смущайся. Он часто говорил о своих друзьях из молодежных уличных банд. Но ты совсем не похож на представителя одной из них.

Голос ее напоминал воркование, чувствовалось, что она подделывается под манеру Парк-авеню.

— Я прибыл сюда, чтобы поступить в колледж, — сказал Хеллер,

— Ах вот оно что, — сказала она с явным сочувствием. — Это очень разумно в наши дни. Садись. Мы всегда рады видеть друзей Джимми. Не выпьешь ли чего-нибудь?

— Сегодня жаркий день, — сказал Хеллер. — Я не прочь выпить пива, если можно.

Она кокетливо погрозила ему пальчиком:

— Ну и хитрец. Ты, я вижу, малый не промах. Ты же и сам прекрасно понимаешь, что это — противозаконно. — Она повернула голову в сторону двери и рявкнула: — Грегорио!

Почти моментально в дверях появился смуглый черноволосый итальянец в белоснежном смокинге.

— Принеси юному джентльмену молока и мне сельтерской.

Грегорио оказался явно захваченным врасплох.

— Молока? — переспросил он в крайнем недоумении. — Да нет у нас никакого молока, Малышка.

— В таком случае пошли кого-нибудь за этим (…) молоком, — проревела Малышка Корлеоне. Затем она снова воссела на кушетку. И, перейдя на прежний воркующий тон, голосом дамы из светских салонов на Парк-авеню, осведомилась: — Ну и как же дела нашего милого Джимми?

Хеллер позволил себе присесть только после нее. И сейчас он держал свою бейсбольную шапочку на колене. Ох уж эти светские манеры офицеров его величества!

— Несколько дней назад дела его шли, отлично, — проговорил Хеллер. — Он был занят подготовкой к выполнению какого-то срочного заказа.

— О, это очень приятно, — проворковала Малышка. — И как это мило с его стороны — послать о себе весточку.

— А как обстоят дела в вашей семье? — осведомился Хеллер.

О боги, подумал я, этот (…) дурак все еще думает, что слово «семья» означает обычный набор родственников. В то время как на этой планете и в этой стране слово это означает одну из мафиозных группировок. Тень печали промелькнула по ее лицу.

— Боюсь, что дела обстоят не так блестяще, как хотелось бы. Видишь ли, Святоша Джо — о Боже, как мне не хватает его в эти дни! — был человеком традиций. Он частенько говаривал: «Что было хорошо для моего отца, хорошо и для меня». Поэтому и занимался всегда добрым старым бутлегерством, контрабандой и тому подобными операциями. И вполне естественно, что мы должны уважать его волю. Во всяком случае, наркотиками мы не занимаемся и считаем это плохим бизнесом.

— Да, наркотики это ужасно! — убежденно подтвердил Хеллер.

Она с одобрением глянула на него. И сразу же продолжила:

— А учитывая ту неограниченную поддержку, которую оказывают Фаустино Наркотичи сверху, со стороны властей, нам становится все труднее сдерживать его в прежних рамках. Он оказывает серьезное силовое давление на сферы наших традиционных интересов в Нью-Йорке, а теперь пытается даже захватить некоторые плацдармы уже и в самом Нью-Джерси. Когда им удалось угробить Святошу Джо, гибель его как бы послужила началом всех этих операций. Но, — она приняла воинственную позу и бросила на собеседника взгляд, полный мужества, — мы пытаемся, несмотря ни на что, продолжать свое дело.

— И я уверен, что оно увенчается успехом, — вежливо заметил Хеллер.

— Благодарю тебя за добрые слова, Джером. Это очень любезно с твоей стороны. Ничего, что я зову тебя просто Джеромом? Кстати, все добрые друзья обычно называют меня просто Малышка.

— О, конечно, миссис Корлеоне, — тут же подтвердил Хеллер.

Ох, уж эти флотские манеры! И тут на какой-то момент я решил, что сейчас он все провалит.

— Миссис Корлеоне, — вдруг брякнул он, — а не разрешите ли вы мне задать один вопрос чисто личного порядка?

— Валяй, — сказала она.

Но не уловил ли я некоторого оттенка раздражения в ее голосе?

— Скажите, пожалуйста, нет ли среди ваших предков кавказцев? О боги! Сейчас этот (…) болван начнет свою волынку про принца Каукалси! А почему бы и нет? Она — блондинка и так же высока, как некоторые женщины из области Аталанта на планете Манко.

— А почему ты спрашиваешь?

— Все дело в форме вашей головы, — сказал Хеллер. — Она у вас изумительно слеплена — и вы явно относитесь к разновидности людей с вытянутым в длину строением черепа.

— О! — воскликнула она. — Неужто ты интересуешься и генеалогией?

— Да, мне приходилось изучать эту науку.

— Ах да! Колледж, разумеется!

Она подошла к резному письменному столу, выдвинула средний ящик и достала оттуда карту, вычерченную на огромном листе, и какие-то бумаги. Потом она подтащила к Хеллеру кресло и разложила на нем все это.

— Это, — торжественно сказала она, — было все специально составлено и вычерчено по моему заказу профессором Стринджером.

А он является величайшим авторитетом во всем мире в областигенеалогии и составления родословных аристократических фамилий.