Во мраке бытия

Когда я вышел на улицу, двое полицейских на мотоциклах пристально уставились на меня. Я ответил им точно таким же взглядом, завел кое-как машину и поехал в сторону «Самого изысканного магазина компании современной западной моды фирмы Гайзи для джентльменов и простых людей». Я, конечно, предпочел бы сделать нужные мне покупки в Стамбуле, но времени в моем распоряжении оставалось маловато, а я отлично знал, что следует специально переодеться для визита к Джимми Тейвилнасти, Подонку. Было очень важно сразу же произвести на него должное впечатление.

Честно говоря, выбор оказался весьма небогатым. Но закон страны гласит, что турок не должен походить на турка, а поэтому одеваться он обязан на манер американца или итальянца, и мне кое в чем повезло. Фирма как раз получила партию товара из Гонконга, в том числе и одежды, пошитой по самой последней чикагской моде.

Я остановил выбор на серой пиджачной паре, черной рубашке с белым галстуком, черных полуботинках и серой фетровой шляпе. Все это примерно подходило мне по размерам. Я переоделся в кабинке и ловко обманул продавца, умело подменив пятисотку пятеркой в деньгах, которые он дал мне в виде сдачи. Продавец пришел в замешательство, однако я поглядел на него с таким возмущением, что он и впрямь решил, что обсчитался.

Затем я двинулся дальше, любуясь собственным отражением в витринах. Выглядел я просто великолепно — самый настоящий гангстер из фильма.

Потом я начал обход отелей, с тем чтобы выяснить, в каком из них остановился Джимми Подонок. Следует заметить, что мне не пришлось долго расхаживать, потому что в Афьоне не так-то много отелей. И в каждом из них клерки при моем вопросе отрицательно качали головой или безнадежно разводили руками. Так мне и не удалось обнаружить никаких его следов.

Ну ничего, у меня тут было еще одно дельце. Я пошел к универсальному магазину «Империя Пахалт». Магазин принадлежал крестьянскому объединению, и в нем действительно все было «пахалт», что в переводе на английский означало «изысканный», а в переводе на общечеловеческий недвусмысленно указывало, что цены здесь просто запредельные. В небольшом кабинете на задах магазина я переговорил с хозяином.

Я предложил ему вывесить объявление о том, что он скупает у населения золото. Он ответил, что золотодобывающие районы находятся на севере страны, если о них вообще можно сказать, что они «золотодобывающие». Я заверил турка, что для меня это не играет никакой роли. Для меня важно одно — при его ценах домашние хозяйки вынуждены продавать свои украшения, не так ли? Он вынужден был согласиться. Тогда я заявил, что любое количество золота, которое он скупит у обнищавших крестьянок по лондонским ценам, я куплю у него по ценам, превышающим лондонские на десять процентов. Он возразил, что объемы сделок просто не могут быть значительными, я же в свою очередь заверил его, что объемы эти будут секретом, который «станется между нами, после чего мы обсудили, как будет выглядеть вывеска, и он обязался поместить ее на самом видном месте.

Таким образом я заполучил возможность объяснить, откуда у меня появилось золото, которое я намерен был выбросить на рынок после того, как «Бликсо» с грузом прибудет на Землю. Теперь я совершенно спокойно могу заявить, что золото было куплено мной в Афьоне. А уж после того как я переправлю свои слитки в Стамбул, я едва ли вообще когда-либо появлюсь в этом универсальном магазине, чтобы купить золото.

Под прямыми лучами полуденного солнца я сидел в машине, поставленной в запрещенном для стоянки месте, и пытался сообразить, где еще мог проживать Джимми Подонок. Подле машины опять скопилось порядочное количество тележек, которым я загораживал проезд. В конце концов откуда-то появился полицейский и вывел меня из глубоких раздумий. Он наклонился и сунул свои напомаженные усы в окошко. Но, бросив на меня один-единственный взгляд, он только и вымолвил, что «ах, это вы!».

Должен сказать, что уже сам тон, которым были сказаны эти слова, прозвучал в его устах как комплимент. В нем явно наличествовали и почтение, и страх. Тут меня считают племянником того младшего офицера, который так прославился во время войны. Ведь, в конце концов, я жил в его доме. Полицейский довольно поспешно удалился и принялся вымещать свой гнев на возницах тележек, которым я загородил дорогу. Да, не зря принято говорить, что дома и стены помогают.